1

1

Андрей прижался лбом к холодному стеклу, умоляя природу одуматься. Более гнусной весны еще свет не видывал, а апрель и вовсе сошел с ума. Шутка ли, уже конец месяца, но солнце не показывалось и всюду снег. День за днем тучи только пуще наливались тягой, скрипели, ворочались в небе и бурчали пресыщенным чревом. Серые останки прошлогодней травы, скелеты цикория и пижмы, торчали над блеклым снегом, наводя тоску. В воздухе висла морось. Сырость влезла во все углы, пропитывая собой монастырь, и медленно сочилась сквозь стены. За окном: мерзлый грязный снег, грязевые колеи от колес вместо дороги, ручьи с кусками грязи, грязно-серое небо, что уходило за горизонт. Холод и уныние – кредо нынешнего апреля. Даже деревья продрогли и не спешили выпускать почки – так и стояли, голые бесстыдники, не прикрывшись, на ветру. Природа не оживала. Мир клонился к закату.

Андрей отлепился от стекла, все еще вглядываясь во влажное утро:

– 

Наверняка, с высоты птичьего полета, наш город выглядит, как подтаявшая гря

зевая ка

пля,

– он повернулся к столу и бросил негодующий взгляд на Богдана, -

Эгей, поосторожней! Ты забрызгал мой жилет.

Тот и бровью не повел.

– 

Помидорка сама брызнула – она очень сочная.

– 

Она не может сделать этого сама, Богдан, это ты зажал ее своими пальцами.

–