До чего же глупым я тогда был! Поиздевались они надо мной всласть… Но веселились мы не каждый день, правда, Одетта? Были и пинки, и затрещины…

Сидевшая с ними за столом хозяйка качала головой.

— Теперь-то он утихомирился, сам знаешь…

— Да уж конечно! С нынешними ребятками так не пошутишь!

— Не говори мне о нынешней молодежи… Им ничего нельзя сказать — сразу обижаются… Только и умеют, что дуться и обижаться. Меня это беспокоит… Они вообще беспокоят меня сильнее вас, хоть и не поджигают помойку, как вы когда-то…

— Надо же, а я и забыл о том случае!

— Зато я помню, уж ты мне поверь!

Свет погас. Камилла задула свечи, и все зааплодировали.

Филибер выскользнул из зала и вернулся с большим свертком.

— Это подарок от нас двоих…

— Но идея твоя, — уточнил Франк. — Если тебе не понравится, я ни при чем. Я собирался нанять для тебя стриптизера, но он не согласился…

— О, спасибо! Как мило с вашей стороны!

Это был столик акварелиста, так называемый «полевой».

Филибер начал «с выражением» читать описание:

— Складывающийся и наклонный, с двумя досками, устойчивый, с большой рабочей поверхностью и двумя ящиками. За ним можно работать сидя. У него четыре съемные складные ножки из бука, каждая пара имеет распорку, обеспечивающую устойчивость, в сложенном виде она запирает ящики. Наклон доски осуществляется благодаря зубчатой рейке. Вмещает пачку бумаги большого формата 68×52 см. Кстати, там есть несколько листов — на тот случай, если… Прилагаемая ручка позволяет перемещать стол в сложенном виде. И это еще не все, Камилла… под ручкой предусмотрено место для маленькой бутылочки воды!

— Что, только воду можно наливать? — всполошился Франк.

— Да это не для питья, дурачина, — съязвила Полетта, — а для того, чтобы смешивать краски!

— Ну да, конечно, я же идиот…

— Тебе… Тебе нравится? — встревожился Филибер.

— Он великолепен!