Камилла выпрямилась, но оборачиваться не спешила.

— Я была в кухне — искала кошелек, чтобы пойти за хлебом, и… И увидела, как он упал… Знаешь, у него было очень больное сердце… Он хрипел, стонал, его лицо… Я… Я надела жакет и ушла.

Я тянула время как могла… Останавливалась перед каждым домом… Как поживает ваш малыш? С ревматизмом полегче не стало? Боже, какая гроза собирается… Сама знаешь, я не болтлива, но тем утром была сама любезность… Но самое отвратительное — я купила и заполнила лотерейный билет… Можешь себе представить? Как будто считала, что удача на моей стороне… Ну вот, а потом я… Я все-таки вернулась, а он умер. Тишина.

— Я выбросила билет — у меня не хватило бы духу проверить выигравшие номера — и вызвала пожарных… Или «скорую помощь»… Не помню… Но было уже поздно. И я это знала…

Гробовая тишина.

— Молчишь?

— Молчу.

— Почему?

— Да просто потому, что тогда пришел его смертный час.

— Ты правда так думаешь? — умоляющим тоном переспросила Полетта.

— Я в этом просто уверена. Сердечный приступ есть сердечный приступ. Вы однажды сказали, что он получил отсрочку на пятнадцать лет. И он их и прожил.

Для большей убедительности она как ни в чем не бывало вернулась к работе.

— Камилла…

— Да?

— Спасибо.

Когда через полчаса она разогнулась, Полетта спала и улыбалась во сне.

Она пошла в дом за пледом.

Скрутила себе сигаретку.

Почистила ногти спичкой.