Николя Барро Париж — всегда хорошая идея
Николя Барро
Париж — всегда хорошая идея
У всех путешествий есть тайное назначение, о котором путешественник не подозревает.
Мартин Бубер
1
1
Розали любила синий цвет. Так было с тех пор, как она себя помнила, а значит, вот уже двадцать восемь лет.
Как всегда по утрам, открывая в одиннадцать часов свой магазинчик, в котором продавались открытки, она посмотрела на небо в надежде найти среди серой пасмурной пелены голубой просвет. Нашла его и улыбнулась.
Среди первых и самых любимых детских воспоминаний Розали Лоран было невероятно синее небо над озаренным солнцем бескрайним бирюзовым морем, уходящим за горизонт. Тогда ей было четыре года, и родители, взяв с собой маленькую дочку, уехали из пышущего зноем Парижа с его каменными домами и улицами на Лазурный Берег. В тот же год, когда случилось это сияющее лето, которому, казалось, никогда не будет конца, тетя Полетта подарила ей после возвращения из Лез-Иссамбра набор акварельных красок. Розали во всех подробностях помнила, как это было.
— Акварельные краски? Не слишком ли это, Полетта? — спросила Катрин. В ее тоненьком голоске заметны были неодобрительные нотки. — Такой маленькой девочке — и такой дорогой набор! Куда ей столько красок, она же не сумеет ими пользоваться! Спрячем-ка его и подождем немного, пока она подрастет. Да, Розали?
Но малютка с длинными каштановыми косами не согласилась расставаться с тетушкиным роскошным подарком. Она ничего не желала слушать и отчаянно прижимала к себе коробку, словно та ей дороже жизни. В конце концов мама немного рассерженно вздохнула и не стала спорить с маленькой упрямицей.
Что уж тут было причиной — то ли первая встреча с морем запала ей в душу как образ счастья, то ли в ней рано проявилось ярко выраженное стремление делать все по-своему, не так, как другие, но только синяя краска стала для нее самой восхитительной из всех. С ненасытным интересом она открывала для себя всю палитру ее оттенков, и ничто не могло утолить ее детскую любознательность.
— А это как называется, папа? — то и дело спрашивала она, дергая за рукав куртки (конечно же, синей) доброго и терпеливого отца, и тыкала при этом пальчиком туда, где обнаруживалось еще что-то синее.
Задумчиво наморщив лоб, она часами простаивала перед зеркалом, изучая цвет своих глаз, которые на первый взгляд казались карими, но, хорошенько приглядевшись, можно было заметить, что на самом деле они темно-темносинего цвета. Во всяком случае, так сказал Эмиль, ее папа, и Розали на это с облегчением кивнула.