Да-да, очень смешно, подумал Вадик.

Горные лыжи – это второе, что, по-видимому, обожали американцы среднего класса. Вадик думал, что умеет кататься, потому что с детства мастерски бегал на лыжах и мог съехать с самой крутой горки. Так что в один прекрасный день он просто отправился на Шони-маунтин (это было дешевле и ближе всего), предъявил купон на пятидесятипроцентную скидку, заплатил за вечерний подъемник, надел взятые напрокат ботинки, прикрепил к взятым напрокат лыжам и поднялся на самую вершину. Это потрясающе, подумал он, озирая розовые закатные облака. Через пару секунд его ждало довольно неприятное открытие, что он понятия не имеет, как притормаживать или управлять движением. Он со свистом летел вниз, набирая устрашающие скорости, уверенный, что сейчас погибнет, в полном ужасе оттого, что смерть будет такой нелепой и стыдной. К счастью, он врезался в сноубордиста и умудрился грохнуться на лед, почти не переломав костей. Но запястье все же сломал. Пришлось бросить лыжи и спускаться пешком. Так он и ковылял весь спуск в своих ботинках, подвывая от боли, как раненый волк.

– Адаптация – трудоемкий неспешный процесс, – наставлял его Сергей по дороге в больницу. – Если пытаться встроиться поскорее, все заканчивается переломанными костями.

А теперь Сергей смеется над его промашками. Может себе позволить. Он нынче человек, который наконец добился своего.

Так какое-то время и текла вечеринка – каждый выбирал себе какую-то вещь, поглаживал ее, лелеял, рассказывал очередную историйку из жизни бедного дорогого Вадика.

Мне одному кажется, что это похоже на поминки? – подумалось ему. Все эти речи, милые сердцу воспоминания, шуточки – все это, как будто его тут и нет вовсе. Какое было облегчение, когда они наконец ушли. Пьяненькие, пошатываясь, уносили свою добычу. Боб с ракеткой. Регина бережно держала горшок с орхидеей. Вика с Сергеем волокли ковер и два мешка для мусора, набитые всякой всячиной, от кухонной утвари до полупустых шампуней.

Может, в их глазах я и лузер, но ни один из этих победителей не отказался от бесплатных подношений.

Однако ж ему не было грустно. Ничуть. Ему много лет не было так хорошо. Он подумал о том, до чего же всегда любил уезжать. Подстраиваться – так мучительно и унизительно, а уезжать – прекрасно, это освобождает. Может, он создан для дороги, может, было ошибкой пытаться остановиться, подстроиться. Может, он просто-напросто вечный странник.

Вадик закрыл входную дверь и очутился в совершенно пустой квартире. Теперь, без занавесок, его оголенный дом был целиком выставлен на обозрение прохожих, а их ноги целиком выставлены на его обозрение. Вадик достал ноутбук и уселся на пол. До отъезда надо было сделать еще одну вещь. Он решил удалить все свои профили в соцсетях. Ему необходимо собрать себя воедино, а как это сделать, если частицы твоей души рассеяны по всему интернету?