Я иду и сожалею о каждом погибшем брате малом. Чувствую трупный запах, вижу скопления трупных червей. Гниёт мусор, гниют мёртвые божьи твари. Но вокруг только безразличие и тоска. Никому нет дела до того, что их потомки застанут отравленную землю и мёртвые небеса.

Гниют люди. Люди существа необычные. Они гниют по-разному. Пьяницы гниют по своей глупости. Идёшь зимой по улицам и видишь их чёрные ноги или руки. Заходишь в травмпункт и видишь пациентов с ампутированными конечностями. Алкоголь забирает остатки разума, не оставляет даже животных инстинктов. Люди перестают думать о сохранности своих конечностей. Но холод никогда не прекращает стискивать людские тела.

Холод больно кусает людей за конечности, а те начинают гнить. И к мусору с животными начинают примешиваться люди.

Гниют, к сожалению, бездомные люди. Один такой жил на Звёздной. С каждым днём плешивел и покрывался болячками.

Прохожие старались не смотреть в его сторону, беспокоясь о своей сохранности. А я вот посмотрел. Посмотрел и пожалел. На Трусовской стороне есть приют для таких вот бродяг – там можно поест, там можно помыться.

Я позвонил в приют, всё узнал, а потом вызвал такси. Не зря я брал с собой газеты. Таксист долго ругался со мной, не хотел сажать «бомжару». Я выстелил заднюю часть машины газетами и отправил бродягу в добрый путь. Может он и сказал мне что-то, я не помню. Да мне и разницы нет. Это была жалкая попытка остановить всеобщее гниение. Почему жалкая? Потому что разложение преследует меня с самого детства.

Мы жили на улице Якобинская, а это Трусово. Там порой преобладают частные дома – большие и не очень. Улица тянется вдаль, открывая простор для игр и фантазии. Недалеко от нашего дома жил мой тёска – дядя Ваня, хороший был мужик. Жила рядом и приветливая баба Ася, всегда улыбалась и давала сладости. Почти идиллия. Почти.

В деревянном доме с выбитыми окнами жил потерянный человек. Я не помню его имени, да и сам он мог его не помнить. Семья оставила его. Причина? Ал-ко-голь. Устали, да? Но моей вины в этом нет, не я придумал спирт, не я его продаю направо и налево. Спирт выжигает мозги. Спирт постепенно выключает гомеостаз.

На моих детских глазах этот Джон Доу (так в Европе называли анонимов) постепенно гнил. Заживо разлагался. Он пил и гнил. Гнил и пил. Отказывали глаза, руки начинали трястись, из носа шла кровь. Соседи пытались помочь ему: предлагали услуги врача, баба Ася носила еду, дядя Ваня хотел спасти его из лап смерти. Но чудеса случаются далеко не всегда. Джон Доу заживо сгнил в своей конуре, оставив после себя только серое тело, в глазах которого копошились черве. Гниль и разложение. Повсюду.