Но тут…

Он сбился. Это случилось вдруг, точно по приказу, которого невозможно ослушаться.

Но пастор очень спокойно произнес:

А теперь мы споем второй куплет.

И сам начал петь. Они допели до конца, все вместе, складно. Ребман успел успокоиться, да так, что даже мог слушать, поют ли еще, и даже сумел убрать регистр, так как заметил, что играет слишком громко.

Когда они были уже на последней строке, и сердце снова подпрыгивало в груди от восторга, орган вдруг отказался играть. Сначала он глубоко выдохнул: «Хииииияяяяя!!!» Затем раздался стон. И все.

– Что случилось? – спросил пастор после службы. – Вам стало плохо?

– Нет, не мне, органу. Мехи не работают, как следует, когда ремень скользит…

– Тогда нужно еще раз вызвать мастера, я не хочу, чтобы на Рождество случилось что-то подобное.

А Ребман подумал: «Не нужно было соглашаться на должность органиста, теперь у меня каждое воскресенье испорчено».

Но когда он перемучился и выдержал, то все же был доволен. Как органист он зарабатывал достаточно, хватало и на пропитание, и на жилье. Даже оставалась мелочь «на черный день», как выражалась госпожа пасторша. И еще она сказала:

– Только не теряйте мужества: будет день, будет и пища!

Среди недели она делает визиты: в сопровождении своего протеже обходит всех знакомых, которых у нее в этом большом городе немало; в первую очередь, разумеется, посещает швейцарцев. «Я вам привела молодого соотечественника, – говорит она каждый раз – который лишился места и в настоящий момент остался без средств к существованию. Подумайте о нем, если на вашем предприятии освободится место или услышите о какой-нибудь вакансии».

И добрые швейцарцы кивают: непременно, госпожа пасторша, подумаем. И на этом для них дело кончено. Ни один из них и пальцем не пошевелит для соотечественника.

После этого пасторша пытается задействовать свои немецкие церковные связи. Но немцам теперь так трудно, что они не знают, как помочь себе самим, и не смогли бы никого устроить на работу, даже если бы очень захотели.

Когда они в очередной раз вернулись домой ни с чем, пасторша сказала:

– Я уже вижу, что должна отвести вас к самому источнику. Завтра мы пойдем к барону Кноопу, он нам поможет!

И они пошли. Их сразу же впустили, как только посетительница назвала свое имя.

– Ах, баронесса, – приветствует ее пожилой господин в большом красивом рабочем помещении, на двери которого стоит надпись «Личный кабинет». Затем он слушает с таким лицом, словно речь идет об официальной церемонии. Просительница говорит, что, пожалуй, перейдет прямо к делу, так как знает, что у господина барона всегда много забот. И она подробно излагает обстоятельства.