– Мне стыдно вспомнить, Непобедимый, что я все тебе выболтала, когда встретила в первый раз.

– Я никогда не знал большего блаженства. И если потом, между нами пролегла тень, постараемся забыть об этом. А теперь скажи: что привело тебя ко мне?

Он пытливо посмотрел ей в лицо, потом перевел взгляд на статую Тиамат – чудища, которое победил Мардук.

– Ты хочешь знать, господин, что привело меня к тебе. Позволишь ли ты мне сказать тебе это одному? – Она неуверенно взглянула на Теку и ваятеля.

Набусардар знаком попросил прислужницу и Гедеку выйти. Ваятелю напомнил, что увидится с ним около полудня, а Теке велел быть у себя в комнате, на случай, если она ему понадобится.

Тека и ваятель с поклоном вышли.

– Я незваной явилась к тебе, господин, – начала она тотчас, как за ними закрылась дверь, – но ты, конечно, простишь меня, когда я расскажу, что меня заставило искать дорогу в твой дворец.

Она все еще держалась неуверенно и робко. Он подошел к ней совсем близко и мягко спросил:

– Почему ты дрожишь, Нанаи? Почему ты боишься того, кто всей душой тебя любит?

Она широко раскрыла глаза и – словно весеннее половодье затопило берега.

– Ты до сих пор не веришь, что я – Набусардар и что Набусардар принимает тебя с участием и любовью? Не знаю, что привело тебя ко мне, зато мне хочется верить, что нас больше ничто не разлучит.

Не только глаза, но и лицо Нанаи с каждым его словом выражало все большее удивление. Не спит ли она где-то в Оливковой роще рядом со своими овцами? Не сон ли, что Набусардар стоит перед ней, говорит с ней?

– Может быть, тебя пугает кровь на моей одежде? – Он оглядел себя. – Да, сегодня пролилось много крови, но и это когда-нибудь кончится.

Он никак не мог понять, что происходит в ее душе. Непостижимая, стояла она перед ним, более таинственная, чем свод небес над головой.

– Или ты хочешь сперва рассказать мне, что заставило тебя прийти ко мне? Садись со мной и смело говори.

Он показал на скамьи из дерева усу с Мелосских гор. Когда они сели, она заговорила:

– Я не могу опомниться, господин, я потерялась в этих огромных помещениях. Прежде я знала, что я – дочь Гамадана, и жила гордостью за свой род, а теперь убедилась, что это не имеет здесь никакого значения. Сейчас я даже не возьму в толк, как это я могла противиться твоим приказам, когда ты приехал за персидским шпионом.

– В привычной среде все мы чувствуем себя уверенней, Нанаи. Не думай, что Набусардар осудил тебя за твою смелость. Ты мне по-прежнему дорога. Войны и опасности, которыми сейчас грозят нам персы, умножают не только горы трупов на полях сражений, они наносят ущерб и живым. Они разрушают добрые отношения между людьми, но я не хочу, чтобы из-за персов мы сделались врагами. Устига, наш общий неприятель, едва не стал тому причиной. Я сам расскажу тебе о случае, который не слишком Лестен для меня, а по мнению многих и по твоему мнению, ложится постыдным пятном на мою жизнь. Да, я любил многих женщин, и меня любили многие, но никогда это не было настоящей любовью. В Египте я увидел настоящую любовь, целомудренную и самоотверженную. Но она оказалась избранницей Устиги. Я довел ее до того, что она утопилась в водах Нила. Я горько раскаивался в этом своем грехе. Раскаялся тотчас, как это случилось, но не перестал грезить о любви целомудренного сердца. Когда я увидел тебя, то сразу поверил, что ты способна на такую любовь. Чтобы не стать жертвой легковерия, я выдал себя за гонца. Прости меня. И не только прости, но и останься со мной навсегда, навсегда.