– Митч…

Тот, увлеченный чисткой окуня, ответил, не поднимая глаз:

– Чего?

– Это Уолтер. Твой брат.

Наконец Митч поднял взгляд, и задумчивая усмешка превратилась в искреннюю улыбку радости. Митча было уже не назвать красавцем, но его улыбка как будто оставалась крошечным оазисом на фоне бесформенного обветренного лица.

– Охренеть, – сказал он. – Малыш Уолтер. Что ты тут делаешь?

– Заехал повидаться.

Митч вытер ладони о грязные шорты и протянул дряблую руку Уолтеру. Брат крепко пожал ее.

– Рад тебя видеть, – спокойно сказал Митч. – Я как раз собирался пить пиво. Будешь? Или ты по-прежнему трезвенник?

– Я выпью, – ответил Уолтер. Он подумал, что следовало бы привезти Митчу пару ящиков пива – поступок в духе Лалиты, а потом решил, что, с другой стороны, брат имеет право проявить щедрость. Уолтер сомневался, что лучше. Тем временем Митч сходил по загаженной стоянке к огромному переносному холодильнику и вернулся с двумя банками.

– Держи, – сказал он. – Я увидел твой фургон и подумал, что прикатили какие-то хиппи. Ты что, заделался хиппи?

– Да нет.

Предоставив мухам и осам ползать по внутренностям недочищенной рыбы, братья сидели на старых шезлонгах из заплесневелой парусины, которые некогда соорудил их отец. Уолтер обнаружил на кемпинге и другие знакомые вещи. Митч, как и отец, любил поговорить; он рассказывал Уолтеру о себе – о неудачах, больной спине, авариях и непримиримых брачных противоречиях, которые привели его к нынешнему образу жизни, – и брат вдруг с удивлением заметил, что Митч совсем не похож на отца, хотя оба они были пьяницы. То ли алкоголь, то ли минувшее время изгладили память о вражде с Уолтером. У Митча не было никакого чувства ответственности, но при этом он ни на кого не держал зла и не испытывал потребности защищаться. Светило солнце, и он просто радовался жизни и пил пиво не спеша – его ждал долгий день.

– У тебя есть деньги? – спросил Уолтер. – Ты работаешь?

Митч вытащил ящик с инструментами. Там лежали небольшая стопка банкнот и примерно на пятьдесят долларов мелочи.

– Мой банк, – сказал он. – Достаточно, чтобы дожить до холодов. Прошлой зимой я работал в Эйткине ночным сторожем.

– Что ты намерен делать, когда деньги закончатся?

– Что-нибудь подыщу. Уж я-то как-нибудь проживу.

– Ты думаешь о детях?

– Да. Иногда. У них хорошие матери, которые знают, что делать, а от меня все равно проку мало. Я наконец это понял. Я-то умею заботиться только о себе.