– Сара, я очень люблю тебя, – прошептал Патрик, который продолжал плакать, как мальчик, и я после паузы сказала:

– Я тебя тоже люблю. – Я не знала, так оно или нет, но считала, что так оно должно быть, если я остаюсь с ним. – Ложись спать, – повторила я. – Тебе нужно отдохнуть.

Говорила эти слова, а сама думала: я в ловушке. Выхода нет. Никакого выхода.

Он вел себя как послушный ребенок, когда я отвела его в постель и, как только пришел его слуга, вернулась в гостиную. Шел дождь. Дерево в маленьком саду обрело сочный зеленый цвет. Я долго стояла у окна, смотрела, и постепенно гнев снова принялся жечь меня, мои ногти, словно булавки впились в ледяные ладони.

6

Ему пришлось продать Вудхаммер-холл. Суммы закладных были уже так велики, что получить новую закладную было невозможно, и его кузен Джордж, муж Катерин лорд Дьюнеден и Ратбон, семейный адвокат, пришли к единодушному мнению: Вудхаммер должен быть продан.

Мы к этому времени уже вернулись в Кашельмару, но Патрик еще раз съездил в Англию, чтобы в последний раз посмотреть на дом, в котором провел детство. Никто не дал ему денег на поездку, но он заложил семейное серебро. Отсутствовал всего две недели, и я уже начала беспокоиться, но тут он появился. Выглядел больным, одежда его была в ужасном состоянии, потому что он не мог себе позволить взять с собой слугу.

– Что ты делал все это время? – недовольно спросила я и в ужасе добавила: – Неужели опять играл?

– Нет, я был только в Вудхаммере. В Лондон не ездил.

Он показал мне несколько набросков. Всего их было двадцать четыре – зарисовки Вудхаммера, не менее шести из них изображали резную лестницу в большом зале.

– Моя лестница, – пробормотал Патрик, и я быстро нашла предлог выйти, пока он не расплакался снова.

Не то чтобы я не сочувствовала ему – я знала, как он любит Вудхаммер, – но я сама готова была зарыдать в любую минуту в последнее время, и мне требовался кто-нибудь, на кого я могла опереться, а не тот, кто хочет опереться на меня.

Шли дни.

В Кашельмаре было очень тихо.

Патрик с удвоенной энергией занимался своим садом и редко выходил за ограду, а я предпринимала попытки организовать собственную жизнь и придумать какую-нибудь убивающую время рутинную работу. Я скрупулезно наносила визиты, ездила в Аслех, Линон и Клонбур, а мне в ответ наносили визиты Планкетты, Ноксы и Кортни. Разговоры велись о детях, протестантской церкви и о том, как помочь бедным. Патрик категорически отказывался встречаться с кем бы то ни было, так что вопроса об устройстве званого обеда не стояло, даже если бы мне и захотелось. Сама я редко видела Патрика. Наши интимные пятницы закончились, он часто пропускал еду, и, как правило, мы встречались в детской. Казалось, что единственный, кого он хочет видеть, – это Нед.