Она сошьет шторы на окна, желтые — канареечные или цвета яичного желтка. Радостные, как солнечный свет. Не важно, что она не умеет шить, — бакалейщица поможет. Накрахмалит и повесит шторы. На коленях, с веником в руках, выметет из-под раковины дохлых мух и мышиный помет. Заново покрасит найденные у старьевщика банки и напишет по трафарету: Чай, Кофе, Сахар, Мука. И при этом будет напевать. Купит новое полотенце, целую кипу новых полотенец. И простыни — это важно, — и наволочки. Станет подолгу причесываться.

Вот такими приятными вещами она будет заниматься, ожидая его.

Она купит радио, подержанный жестяной приемничек, в ломбарде; будет слушать новости, чтобы всегда быть в курсе. И ещё у неё будет телефон, он ей надолго понадобится, хотя никто ей не позвонит — пока не позвонит. Порой она будет поднимать трубку — послушать гудок. Или голоса на спаренной линии. В основном, женские: кулинарные рецепты, погода, покупки, дети и отсутствующие мужчины.

Но, конечно, ничего этого не происходит. Или происходит, только этого не видно. Происходит в другом измерении.

Слепой убийца: Телеграмма

Телеграмму принес, как обычно, мужчина в темной форме, с лицом, на котором ни намека на радостные вести. Их, когда берут на работу, учат такому выражению — отстраненному и скорбному, точно темный пустой колокол. Точно закрытый гроб.

Телеграмма пришла в желтом конверте с прозрачным окошечком, и говорилось в ней то же, что обычно в них говорится — словами, что доносятся издалека, словно их произносит незнакомец, незваный гость, стоящий в дальнем углу длинной пустой комнаты. Слов немного, но все отчетливы и внятны: сообщаем, погиб, сожалеем. Осторожные, безучастные слова, а за ними скрытый вопрос: А вы чего ждали?

Это что? Кто это такой? — говорит она. Ах да. Тот человек. Но почему извещение прислали мне? Я вряд ли его ближайшая родственница!

Родственница? — говорит кто-то из них. А у него есть родственники? Это сказано как шутка.

Она смеется. Я тут ни при чем. Она комкает телеграмму, не сомневаясь, что они уже тайком прочли, прежде чем отдать ей. Они читают всю почту; это само собой разумеется. Она садится, слишком резко. Простите, говорит она. Мне как-то не по себе.

Вот возьми. Это тебя взбодрит. Выпей — будет лучше.

Спасибо. Я тут ни при чем, но все равно шок. Прямо дрожь пробирает. Она ежится.

Успокойся. Ты как-то побледнела. Не принимай близко к сердцу.

Может, это ошибка. Может, перепутали адрес.

Вполне. А может, он сам это подстроил. Пошутил, так сказать. Парень со странностями, насколько я помню.