Они с Софи переглянулись.
– Ари, – ласково проговорила Вианна, наклоняясь и беря лицо мальчика в ладони, – твоя мама теперь с ангелами на небесах. Она не вернется.
– Как это?
– Она ушла навсегда. – Вианна чувствовала, что вот-вот расплачется. Но придется повторять эти страшные слова, пока малыш не запомнит. – Теперь я твоя мама. И тебя теперь зовут Даниэль.
Мальчик нахмурился, выпятил губы, растопырил пальцы, словно пересчитывая их:
– Ты говорила, она скоро вернется.
Вианна ненавидела себя, но все же сказала:
– Нет, не вернется. Она ушла навсегда. Как тот крольчонок, помнишь?
Месяц назад они похоронили во дворе погибшего крольчонка.
– Ушла, как зайчик? – Карие глазки налились слезами, губы задрожали.
Вианна подхватила малыша на руки, принялась гладить, шептать что-то ласковое. Наконец он успокоился настолько, чтобы она смогла чуть отодвинуться и заглянуть ему в лицо:
– Ты понял меня… Даниэль?
– Ты будешь моим братиком, – вступила Софи. – По-настоящему.
Душа разрывалась в клочья, но Вианна понимала, что это единственный способ спасти сына Рашель. Она молила Господа, чтобы малыш забыл, что на самом деле он Ари, и от этой молитвы становилось еще горше.
– Ну-ка скажи, – как можно более спокойно постаралась произнести она, – скажи, как тебя зовут.
– Даниэль. – Мальчик явно был сбит с толку, но старался быть послушным.
В тот вечер Вианна раз десять задавала ему этот вопрос – когда они ужинали, и потом, когда вместе мыли посуду, и когда переодевались ко сну. Можно лишь уповать на Бога, чтобы нехитрой уловки оказалось достаточно, чтобы документы не вызвали подозрений. Никогда больше она не назовет его Ари и даже не подумает о нем как об Ари. Завтра пострижет мальчика покороче, а потом пойдет в город и расскажет каждому встречному (и в первую очередь главной сплетнице Элен Рюэль), что ей пришлось приютить ребенка умершей кузины из Ниццы.