— Да, правильно, — рука Селесты, нырнувшая в его ладонь, была скользкой от пота.

— Вы ведь меня стригли, — напомнил Шон.

— Я знаю. Я знаю. Я помню.

— Ну, так… — начал Шон.

— Да?

— Не смеем вас задерживать.

Селеста снова засмеялась тем же странным, полным отчаяния смехом.

— Нет, нет. Так приятно было встретить вас. Ну я пойду.

— Всего хорошего.

— Всего хорошего.

— Всего хорошего, дорогая, — произнес Дэйв, но Селеста уже шла, почти бежала через прихожую к входной двери, как будто спешила поскорее выскочить из помещения, в котором вот-вот взорвется газ.

— О, черт возьми, — поморщился Шон и, повернув голову, посмотрел на Уити.

— В чем дело? — спросил тот.

— Позабыл свой блокнот в машине.

— Да, придется сходить за ним, — сочувственно произнес сержант.

Идя через прихожую, Шон слышал, как Дэйв обратился к Уити с вопросом:

— А почему он не может использовать страницу из вашего блокнота?

Ему не удалось услышать, какую лапшу Уити повесил Дэйву на уши; он поспешно пересек прихожую, сбежал вниз по лестнице и остановился на пороге двери подъезда как раз в тот момент, когда Селеста подошла к машине со стороны дверцы водителя, открыла ее, а затем открыла замок задней дверцы. Распахнув ее, она аккуратно уложила платье на заднее сиденье. Когда она закрывала заднюю дверцу, то увидела Шона, спускавшегося по ступенькам крыльца; Шон мгновенно заметил, как ее лицо исказил ужас, какой охватывает человека, на которого вот-вот наедет автобус. Надо действовать, и действовать сейчас.

Он решал, как действовать: искусно, утонченно или идти напрямую, напролом, но один-единственный взгляд на ее лицо уверил его в том, что действия напрямую, напролом — единственная его надежда на успех. Надавить на нее сейчас, сейчас, когда она была не в себе, правда не известно по какой причине.

— Селеста, — сказал Шон, — я хотел бы вас кое о чем спросить.