— Из тысячи. Он отступник, изменник, так? Рей Харрис закладывает Джимми Маркуса. Маркус узнает об этом, выходит из тюрьмы, горит желанием разделаться с Реем. А Харрис, что ему еще остается, он куда-то линяет, перебирается в Нью-Йорк, находит нормальную работу, которая дает ему возможность посылать ежемесячно в течение тринадцати лет пятисотдолларовые чеки. А затем, однажды утром он вдруг опоминается, стукает себя по лбу и со словами «ну все, пришел час расплаты!», садится на автобус, приезжает сюда и мочит Катрин Маркус. Причем убивает он ее не простым способом, а весьма изощренным. Ведь то, что произошло в парке, дело рук взбесившегося психопата. И к тому же, старый Рей — я не говорю, что он старик, ему, наверное, лет сорок пять — носится за ней по всему парку, а потом что? Садится в автобус и возвращается в Нью-Йорк, прихватив с собой пистолет? Кстати, ты запрашивал Нью-Йорк?

Шон утвердительно кивнул.

— В базе данных социального страхования не числится, кредитных карточек на это имя не выдавалось, в центрах занятости человек с таким именем и такого возраста не зарегистрирован. Ни полиция города Нью-Йорка, ни полиция штата Нью-Йорк никогда не арестовывала человека с его отпечатками пальцев.

— И ты думаешь, что это он убил Катрин Маркус?

Шон покачал головой.

— Нет. Я допускаю это, но я не уверен. Я даже не знаю, жив ли он. Я лишь говорю, что возможно это он. К тому же, оружием убийства послужил его пистолет. Мне кажется, Брендан что-то знает и у него нет никого, кто бы мог подтвердить, что он был дома и лежал в кровати в то время, когда Кейти Маркус была убита. А поэтому я и надеюсь, что, проведя некоторое время в камере, он кое о чем нам расскажет.

Уити раскатисто рыгнул.

— У вас по истине великосветские манеры, сержант — поморщившись, съязвил Шон — Я было подумал, уж не взорвался ли на кухне баллон с газом.

Уити вяло пожал плечами.

— Мы даже и не знаем, принимал ли Рей Харрис участие в ограблении винного магазина восемнадцать лет назад. Мы не знаем, его ли это пистолет. Все это лишь предположения. В лучшем случае, это лишь дополнительные обстоятельства. В суде о них лучше не упоминать вообще. Пойми ты, хороший окружной прокурор об этом даже и слушать не станет.

— Согласен, но все равно, я чувствую, что здесь что-то есть.

— Чувствую, — с издевкой в голосе произнес сержант, глядя через плечо Шона на входную дверь, которая в этот момент распахнулась. — О, Господи, слабоумные близнецы.

К их кабинке направлялся Соуза, а в нескольких шагах позади него шел Коннолли.

— А вы, сержант, говорили, что это пустяки.