«Рейчел, последние пятнадцать лет своей жизни я посвятил изучению медицины. Я заслуживаю кое-какого доверия. Это не детская игра. Ты рискуешь жизнью. Ты умрешь и оставишь меня одного».
Ты повернулась, и я увидел в твоих глазах изумление.
Ты повернулась, и я увидел в твоих глазах изумление.
«Бен, гарантий не существует. Мы все зависим от случайности».
«Бен, гарантий не существует. Мы все зависим от случайности».
«Почему ты так упрямишься? Хотя бы на минуту подумай о ком-то другом, а не только о себе. Откуда столько эгоизма?»
«Почему ты так упрямишься? Хотя бы на минуту подумай о ком-то другом, а не только о себе. Откуда столько эгоизма?»
«Я думаю не о себе, Бен. Настанет день, когда ты это поймешь».
«Я думаю не о себе, Бен. Настанет день, когда ты это поймешь».
Я переоделся, зашнуровал кроссовки и, уходя, так хватил дверью, что она чуть не сорвалась с петель.
Я переоделся, зашнуровал кроссовки и, уходя, так хватил дверью, что она чуть не сорвалась с петель.
Я устроил себе пробежку. Полмили по пляжу, потом назад. Ты стояла на террасе, опершись об ограду, и наблюдала за мной.
Я устроил себе пробежку. Полмили по пляжу, потом назад. Ты стояла на террасе, опершись об ограду, и наблюдала за мной.
Закрываю глаза – и вижу тебя…
Закрываю глаза – и вижу тебя…
Доходя до этого места нашей истории, я всегда спотыкаюсь, не зная, как рассказать о том, что было дальше.
Доходя до этого места нашей истории, я всегда спотыкаюсь, не зная, как рассказать о том, что было дальше.
Глава 38
Глава 38
Минуло еще два дня. После катастрофы прошло уже три недели. То мне казалось, что мы здесь уже целый год, то, что мы упали с небес только вчера. Странное это было чувство, странное место: время здесь и ускорялось, и замедлялось.