– А! Успешной ли была их поездка?

– Полагаю, успешной.

– Это хорошо, – кивнул Мирдин. – А ты еврей из Европы, слышал о тебе. Что ж, Исфаган покажется тебе странным городом, но здесь большинство учащихся – приезжие. – Далее он сообщил, что среди учащихся четырнадцать мусульман из разных стран Восточного халифата144, семь мусульман из Западного халифата145 и еще пять евреев с Востока.

– Значит, я только шестой учащийся-еврей? А после слов Фадиля ибн Парвиза мне показалось, что нас гораздо больше.

– Ой, этот Фадиль! На вкус Фадиля, один учащийся-еврей – уже слишком много. Он ведь коренной исфаганец, а они считают Персию единственной на свете цивилизованной страной, ислам – единственной верой. Когда мусульмане ссорятся, то называют друг друга евреями и христианами. А если они в хорошем настроении, то считают самой смешной шуткой назвать другого мусульманина «зимми».

– Тебя это очень злит? – спросил Роб, кивая головой: ему вспомнилось, как все рассмеялись, когда шах назвал его иудеем.

– Это заставляет меня шевелить мозгами и быть усидчивым. Чтобы я смог улыбнуться, когда оставлю мусульман в медресе далеко позади. – Мирдин с любопытством посмотрел на Роба. – Говорят, ты был цирюльником-хирургом. Правда?

– Правда.

– Я бы не стал об этом распространяться, – осторожно проговорил Мирдин. – Персидские лекари считают, что цирюльники– хирурги…

– Не заслуживают их восхищения?

– Да, их не очень-то любят.

– Меня мало волнует, кого они любят. Не собираюсь просить прощения за то, что я – это я.

Ему показалось, что в глазах Мирдина промелькнула искорка одобрения, однако она – если просто не померещилась Робу – тут же исчезла.

– Я тоже, – сказал Мирдин, сдержанно кивнул и вышел из лекционного зала.

Занятие по исламскому богословию – вел его толстый мулла по имени Абу-ль-Бакр – оказалось не многим лучше лекции по философии. Коран подразделяется на сто четырнадцать глав, называемых сурами. Суры сильно различаются по объему: от нескольких строк до сотен стихов, – и к вящему огорчению Роба выяснилось, что он не сможет окончить медресе, пока не выучит наизусть наиболее важные суры.

На следующей лекции искусный хирург Абу Убейд аль-Джузджани велел Робу прочитать «Десять рассуждений о глазе» Хунейна146. Аль-Джузджани, крепыш невысокого роста и устрашающего вида, смотрел на учащихся не мигая, а повадками напоминал поднятого из спячки медведя. Количество учебных заданий стремительно росло, от этого Роба стал прошибать холодный пот, но лекция Джузджани его заинтересовала. Преподаватель рассказывал о помутнении глаза, которое поражало многих людей, лишая их зрения.