Роб вытащил меч. В нем вскипала давно забытая слепая ярость. Старик это сразу почуял и, не сводя глаз с широкого лезвия, поднял руку и указал направление.

Роб поскакал туда. Когда он был уже далеко, пастух– подросток вложил камень в свою пращу и метнул ему вслед. Роб слышал, как камень стукнул о валун за его спиной.

Пересохшая речка открылась как-то неожиданно. Старое русло почти все время оставалось сухим, но во время весенних паводков наполнялось водой: в затененных местах еще и сейчас видна была зелень травы. Он ехал вдоль русла изрядное время, пока не увидел хижину, сложенную из камня и глины. Мэри была во дворе, кипятила воду для стирки. Увидев Роба, она тут же метнулась прочь, как дикая лань, скрылась в доме. Пока он спрыгивал с седла, она успела подтащить к двери что-то тяжелое.

– Мэри! – негромко позвал он.

– Это ты?

– Я.

Последовало молчание, потом скрип отодвигаемого в сторону валуна. Дверь приоткрылась – сперва чуть-чуть, потом пошире.

Роб сообразил, что она никогда не видела его с бородой и в персидском наряде, хотя еврейская кожаная шляпа была ей памятна.

Мэри держала в руках отцовский меч. На лице ясно читались следы пережитого: оно исхудало, на нем резко выделялись огромные глаза, крупные скулы и длинный тонкий нос. На губах были язвочки – как помнил Роб, они появлялись всегда, когда она переутомлялась. Щеки сплошь покрыты золой, только слезы от дыма очага прочертили на них две дорожки. Но вот она моргнула, и Роб узнал прежнюю здравомыслящую Мэри.

– Прошу тебя, помоги ему. – Она провела Роба в дом.

Стоило ему увидеть Джеймса Каллена, как Роб упал духом. Овчар при смерти, не было нужды брать его за руки, чтобы это понять. Мэри, должно быть, тоже это понимала, но смотрела на Роба так, словно ждала, что он исцелит отца одним прикосновением.

Внутренности Каллена распространяли зловоние по всему дому.

– У него был понос?

Она кивнула и безжизненным голосом поведала все подробности. Лихорадка началась уже давно – сначала рвота и страшная боль в животе, справа. Мэри старательно ухаживала за больным. Через некоторое время жар спал и отец, к ее великой радости, начал выздоравливать. Прошло несколько недель, ему становилось все лучше, он уже почти выздоровел, а потом все повторилось опять, только с более острыми признаками.

Лицо у Каллена было землистого цвета, в глазах – пустота. Пульс едва прощупывался. Его постоянно бросало то в жар, то в холод, к тому же мучили рвота и понос.

– Слуги испугались, что это чума, и сбежали, – сказала Мэри.

– Нет, это не чума. – Рвота не имела черного цвета, да и на теле нигде не было бубонов. Правда, утешало это слабо. Живот справа затвердел, как доска. Когда Роб слегка надавил, Каллен, который был, казалось, без чувств, завопил.