– Да пребудет мир над тобой, – произнес Роб на наречии евреев, и у приезжего отвисла от удивления челюсть.

– И над тобою да пребудет мир, – ответил он.

Мускулистый мужчина с нечесаной рыжеватой бородой и загорелой в странствиях кожей; уголки рта поникли от усталости, а вокруг глаз залегли глубокие морщины. Звали его Дан бен Гамалиэль из Руана217, и занесло его очень далеко от дома.

Роб поставил на конюшню лошадь и осла, дал приезжему воды – умыться с дороги, потом поставил на стол перед ним кошерную пищу. Роб обнаружил, что говорить на наречии ему стало трудно, слишком многое позабылось, но прочесть благословение над хлебом и вином он смог.

– Так вы евреи? – спросил, глядя на все это с изумлением, Дан бен Гамалиэль.

– Нет, христиане.

– Тогда почему вы все это делаете?

– Мы тем выплачиваем очень большой долг, – ответил ему Роб.

Дети сидели за столом и не сводили глаз с человека, не похожего на всех, кого они дотоле видели, и удивлялись, слыша, как отец произносит странные слова перед тем, как вкусить пищу.

– Когда поедим, можешь заняться со мной учением. – Роб почувствовал, как поднимается в душе волной позабытое уже возбуждение. – Может, посидим вместе над заповедями?

Гость пристально вгляделся в него.

– Весьма сожалею… но не могу! – Лицо у Дана бен Гамалиэля побелело. – Я не знаток закона, – пробормотал он.

Роб, скрывая разочарование, отвел гостя туда, где тот мог хорошо выспаться, как поступили бы в еврейском поселении.

Назавтра он поднялся очень рано. Среди вещей, взятых им из Персии, обнаружились еврейская камилавка, молитвенное покрывало и филактерии. Роб взял все это и пошел присоединиться к Дану бен Гамалиэлю на утренней молитве.

Тот, выпучив глаза, смотрел, как Роб повязывает на лоб маленькую черную коробочку, а кожаный ремень обвивает вокруг руки так, чтобы получились буквы непроизносимого имени Бога, наблюдал, как Роб раскачивается и читает нараспев молитву.

– Я теперь знаю, кто ты такой, – глухо произнес Дан бен Гамалиэль. – Ты был евреем, а стал отступником. Ты отвернулся от своего собственного народа, от нашего Бога, и продал душу другому народу.

– Да нет, это не так, – возразил Роб и тут же с сожалением увидел, что прервал молитву гостя. – Я объясню, когда ты завершишь молитву. – И с тем он ушел.

Но, когда вернулся, чтобы позвать гостя на утреннюю трапезу, Дана бен Гамалиэля уже нигде не было. И лошадь его исчезла. И осел тоже. Тяжелого груза не было видно, его увезли. Гость предпочел бегство тому, чтобы подвергать себя опасности заразиться ересью от еврея-отступника.