— Почему? — Toy широко раскрыл глаза.
— Поступают жалобы от прихожан. Все эти лестницы, банки и капли краски на полу отвлекают их от молитвы. Церковный совет постановил прекратить работу. Даже мистер Смейл присоединился, а уж поддерживал вас, как никто другой.
— Когда?
— В следующее воскресенье.
В воскресенье священник пришел за час до начала службы и сказал:
— Что ж, Дункан.
Toy спустился, едва передвигая ноги: он проработал всю ночь.
— Я сделал все, что смог за это время.
— Выглядит прекрасно.
— Если кто-нибудь спросит, что это за пятна, скажите, что здесь должно было быть стадо коров.
— О, никто не спросит. На вид все замечательно.
— А если скажут, небо, мол, перегружено, скажите, что я собирался его упростить.
— Все очень красиво, Дункан, но это бы продолжалось целую вечность. Целую вечность.
— А если скажут, что события на заднем плане отвлекают от простых фигур на переднем, скажите, что я и сам начал это замечать, но это мой первый опыт, я ни разу не видел, как работает художник-монументалист, я бы научился по ходу дела. Скажите, мне было не по карману нанять помощников.
Священник поколебался, а потом заявил твердо:
— Заканчивайте роспись, когда вам вздумается, Дункан. Не обращайте на них внимания. Работайте сколько вам будет угодно.
— О! — выдохнул Toy и от облегчения расплакался. Священник похлопал его по плечу и ласково добавил:
— Валяйте дальше, а на них не обращайте внимания.