Мотор заглох.

А они испарились.

Их больше не было. Ни спереди, ни по сторонам. Нигде.

Музыканты жались друг к другу в ожидании неведомо чего.

Пресловутое межэтническое слияние, которого так долго и безуспешно пытались они достичь на концертах, было налицо.

Потом раздался металлический скрежет.

Ручка боковой двери опустилась. Дверь медленно заскользила в сторону. И по мере того, как она открывалась, появлялись худенькие фигурки ребятишек, белые в лунном свете, с глазами темными и полными решимости получить желаемое. Когда дверь распахнулась полностью, перед ними оказалась толпа ребятишек с ножами в руках, они смотрели молча. Один из самых маленьких, лет девяти-десяти, не больше, с пустой черной глазницей, жестом велел им выходить. От этой дряни, которую он нюхал, он стал суше египетской мумии.

Музыканты вышли с поднятыми руками. Грациано помог Ивану, промокавшему бровь краем футболки.

Одноглазый показал на дорогу.

И «Бенгальское радио» пошло в бразильскую ночь, не оглядываясь.

На следующий день в полиции их уверяли, что им повезло.

115

Но сейчас Грациано не в Рио-де-Жанейро.

«Я в Искьяно Скало, мать твою!»

Край, где люди тихие и богобоязненные. Где ребятишки ходят в школу, играют в мяч на площади 25 апреля. По крайне мере, до этой минуты он считал так.

Увидев злые глаза парня, который готовился вновь его ударить, он засомневался.

— Ну все, хватит. — Он поднял ногу и ударил его каблуком сапога прямо под дых. Хулиган взлетел в воздух и, не сгибаясь, как Большой Джим, опрокинулся на спину в грязь. Мгновенье лежал не шевелясь, открыв рот, но потом резко повернулся, вскочил на колени, прижав к животу руки, и выплюнул что-то красное.

«Черт! Кровь! Кровотечение, — подумал Грациано обеспокоенно, но в то же время восхищаясь силой своего удара. — Что я вытворяю? Да ничего. Подумаешь, немного задел его солнечное сплетение».

Слава тебе господи, худой выблевал не кровь, а помидоры. И даже непереваренные кусочки пиццы. Прежде чем идти на дело, парень угощался пиццей с помидорами.

— Убью-ууууууууууууууууу! Убью-ууууу! — орал меж тем у Грациано над ухом умственно отсталый, вцепившись ему в плечи и пытаясь одновременно придушить его и сбить с ног.