— Не стану спрашивать, как вам удалось угадать.

— Вот видите? Эти люди довольствуются электричеством, как первый попавшийся инженер Маркони. Гораздо меньшим ребячеством звучало бы рассуждение о радиоактивности. Это была бы забавная конъектура, которая, в отличие от гипотезы об электричестве, способна была бы объяснить пресловутое проклятие Тутанхамона… Как им удалось поднять глыбы на пирамиды? Валуны ворочали с помощью электроразрядов? Использовали энергию атомного ядра? Египтяне открыли способ избавляться от земного притяжения, они овладели тайной парения. Новая форма энергии! Известно ли вам, что халдейскими мудрецами приводились в движение священные механизмы при помощи одного лишь звука, и что священнослужители Карнака и Фив якобы умели распахивать двери храма одним лишь своим голосом — о чем ином свидетельствует, на ваш взгляд, легенда «Сезам, откройся»?

— И что дальше? — спросил Бельбо.

— Вот то-то же, друг мой. Электричество, радиоактивность, атомная энергия, как известно настоящим посвященным, это только метафоры, поверхностный камуфляж, условные обозначения, в крайнем случае — жалкие заместители некоей более древней силы, пребывающей в забвении, которую посвященные ищут и, когда придет время, обрящут. Нам следует интересоваться, вероятно, — он помедлил, колеблясь, — теллурическими течениями.

— Чем? — спросил не помню кто из нас троих.

Алье был явно разочарован:

— Ну вот, а я надеялся, что среди ваших кандидатов хоть один мог бы сообщить мне что-то любопытное по этому поводу… Оказывается, уже довольно поздно. Ну-с, судари, договоренность достигнута, все остальное прошу простить как стариковское многоглаголение.

Когда мы пожимали руки, вошел слуга и прошептал что-то хозяину.

— А, любезная приятельница, — сказал Алье. — Я и забыл. Попросите ее подождать минуту… Нет, не в гостиной, в турецком кабинете.

Любезная приятельница, должно быть, была своим человеком в доме, потому что тем временем она уже входила в кабинет и даже не взглянув на нас, в полутьме сморкающегося дня, уверенно подошла к Алье, игриво погладила его по лицу и сказала:

— Симон, ты что, заставишь меня сидеть в приемной? Это была Лоренца Пеллегрини.

Алье легонько отодвинулся, поцеловал ей руку и сказал, указывая на нас: — Любезная моя, милая София, как вы знаете, вы дома в любом доме, который озаряете присутствием. Я просто прощался с посетителями.

Лоренца обратила внимание на нас и радостно взмахнула рукой — да я и не помню, видел ли я хоть раз ее удивленной или смущенной чем бы то ни было.

— А, как чудесно, — сказала она. — Вы тоже знаете моего друга! Якопо, как дела. Последняя фраза имела не вопросительную, а утвердительную форму. Я заметил, как побледнел Бельбо. Мы попрощались, Алье напоследок сказал, что крайне рад найти с нами общих знакомых.