— Вы меня заинтересовали. Позволите на нее взглянуть?

— Должен признаться, я уничтожил и те десять страниц и карту. Я был испуган, это ведь объяснимо, не так ли?

— Не может быть, чтобы вы уничтожили документы подобного значения…

— Уничтожил, но я ведь говорил вам — на самом деле секрет элементарен. Вся карта у меня здесь, — и он тыкал пальцем себе в голову, и давился смехом, вспоминая школьный анекдот про немца, учившего итальянский язык по десять слов в день — «Фее слова стесь, у меня в джопе». — Вот уже больше десяти лет как эта тайна вся содержится здесь — он опять тыкал в голову, — в форме наваждения, и я страшусь даже и самой мысли о той безграничной власти, которая стала бы моею, если бы я решился принять наследство Тридцати шести невидимых. Теперь вы понимаете, почему я добился от «Гарамона» новых серий — «Изида без покрывал» и «История чародейства»? Я жду ответа от того, кто способен понять. — После чего, увлекаемый разыгрываемой ролью, издеваясь над разыгрываемым Алье, процитировал ему почти дословно фразы, которыми Арсен Люпен завораживает Ботреле в эпилоге «Полого шпиля»: «В некоторые минуты моя власть кружит мне голову. Я опьяняюсь силой и авторитетом».

— Ну-ну, мой любезный друг, — отвечал Алье. — А что, если вы опрометчиво уверовали в бредни безумца? Вы убеждены, что рукопись подлинная? Почему вы не доверяете моему опыту? Если бы вы знали, сколько подобных откровений мне приходилось изучать в моей жизни, и если в чем. я преуспел, то именно в доказательстве их несостоятельности. Мне хватило бы одного взгляда, чтоб уяснить, стоит ли вообще говорить об этой карте. Я смею тщеславиться некоторой квалификацией — небольшой, но все же, — именно в области традиционной картографии…

— Доктор Алье, — оборвал его Бельбо, — вы первый должны были бы напомнить мне, что секрет тайного общества, рассекреченный, не имеет смысла. Я промолчал столько лет, помолчу еще немного.

И он молчал. Алье в свою очередь, купился он на эту дешевку или нет, подходил к своему амплуа серьезно. Он привык иметь дело с непроницаемыми тайнами и, надо думать, проникся сознанием, что уста Бельбо не отверзнутся более — отныне и до скончания времен.

В эту минуту вошла Гудрун и сообщила, что совещание в Болонье намечается на среду на двенадцать.

— Вы можете выехать на Трансъевропейском экспрессе утром в среду, — добавила она.

— Обожаю этот экспресс, — сказал Алье. — Но предпочтительно заранее заказывать места. Особенно в нынешнюю пору года.

Бельбо ответил, что и в последнюю минуту можно всегда найти сидячее место, в крайнем случае в вагоне-ресторане, где подается еще и завтрак.