– Госпожа, ешьте салат, – сказал я и вышел.

Тоже взял себе баклажан, сел и начал есть.

Вскоре раздалось:

– Соль! Реджеп, где соль?

Я встал, пошел к ней, поглядел на стол – солонка рядом с ней.

– Вот же ваша соль!

– Только что ее тут не было, – сказала она. – Почему ты выходишь, когда я ем?

Я не ответил.

– Они разве завтра не приедут?

– Приедут, Госпожа, приедут! – сказал я. – Не рассыпьте соль!

– Отстань! Они приедут?

– Завтра днем, – сказал я. – Они же звонили…

– Что у тебя еще есть?

Я унес остатки баклажана, красиво разложил на чистой тарелке фасоль и принес обратно. Она снова стала брезгливо ковыряться в тарелке, и тогда я опять вышел – я тоже обедаю. Через некоторое время она позвала меня – на этот раз нужен был перец, но я сделал вид, что не слышу. Потом она крикнула, чтобы я принес фрукты; я пошел и пододвинул к ней миску с фруктами. Ее костлявая, тонкая рука медленно бродила по персикам, словно усталый паук, потом наконец остановилась.

– Они все порченые! Где ты их нашел, на земле собирал?

– Они не порченые, Госпожа! – ответил я. – А спелые. Это самые лучшие персики. Купил в овощном. Вы же знаете – здесь не осталось персиковых деревьев…

Она, сделав вид, что не услышала меня, выбрала персик. Я вышел из комнаты и уже доедал фасоль, как вдруг раздалось:

– Развяжи! Реджеп, где ты, развяжи мне салфетку!

Я вскочил, побежал к ней и, потянувшись вверх, чтобы развязать ей салфетку, увидел, что она съела половину персиков.

– Дам-ка я вам лучше абрикосов, Госпожа, – сказал я. – А то потом скажете, что проголодались, и опять разбудите меня ночью.