— Эй, слова выбирай!

— Это же попа, только другое слово, — хихикая, говорит Райан.

— Вот и соображай головой, а не попой, — предлагаю я.

Он всерьез раздумывает над моим предложением.

— А в жопе тоже есть дырка? — спрашивает он.

— Закрой дырку во рту, а то по попе надаю.

После секундного размышления он начинает хохотать, так что видно каждое ребрышко в подпрыгивающей от хохота грудной клетке.

— Во йту дыйка и в йопе дыйка, — повторяет Коул, сидя в ванне. Он поднимает дельфинов над головой и с размаху роняет в воду. Нас с Райаном обдает веером брызг. — Кобей!

— Коул! — шипит Венди с порога и, сокрушенно улыбнувшись, поясняет для меня: — Мы с этим боремся.

— Ругается он вполне виртуозно.

— Дейфин! Кобей! — радостно повторяет Коул.

Я скоро буду отцом, думаю я.

20:45

— Прямо как будто смена в лагере кончилась, — говорит Венди. Она сидит на краешке кровати Коула, а я — на кровати Райана в бывшей комнате самой Венди. — Завтра снова разъедемся, кто куда.

— Ты одна-то справишься? На самолете, со всей троицей? — спрашиваю я. Подменяю эмоции логистикой. В этом нам, достойным наследникам отца, равных нет. Наши родители достают нас, так или иначе, даже после смерти. Так что, пока мы есть, они, в сущности, не умирают. И сестра, и братья, и я сам будем давить в себе искренние эмоции всегда, до седых волос. И в общении с посторонними вполне преуспеем, кто больше, кто меньше, но вот друг с другом… Тут мы терпим крах, полный и неизменный. Иногда очень даже эффектный. Потому что наша нервная система похожа на электропроводку в родительском доме: она держится на честном слове.

— Справлюсь, без проблем.