Индиец простер руки, заговорил нараспев на каком-то другом языке, очевидно цитируя. Переводчик беспомощно оглянулся. Тогда другой индиец стал переводить ему на обычный, доступный для его понимания язык.

– «Эта женщина – радостная танцовщица, смелая возлюбленная, гибкая и сильная читрини – невысокого роста, с очень тонкой талией и круто выгнутыми бедрами, с сильной стройной шеей, с маленькими руками и ногами. Ее плечи прямые, уже чем бедра, ее груди очень крепкие, высокие, сближены между собой, потому что широки в основании. Лицо ее кругло, нос прямой и маленький, глаза большие, брови узкие, волосы чернее индийской ночи. Ее естественный запах – меда, уши маленькие и высоко посаженные…» – индиец перевел дух. – А теперь взгляните на них, – вдруг сказал он, простирая руку к Таис и Эрис, – вдохновленный богами поэт, столь давно умерший, описал и ту и другую. Разве нужно другое доказательство бессмертия красоты читрини?

Эллины разразились шумными возгласами одобрения и восторга.

Лисипп, который несколько времени назад велел принести ларец из другой комнаты, подошел к оратору, бережно неся статуэтку из слоновой кости и золота в один подес высотой.

– Дар тебе, индиец, в подтверждение сказанного тобой. – Лисипп поднял изваяние на ладони.

Статуэтку полуобнаженной женщины время повредило немного, попортив лицо, головной убор и правую руку. Левой женщина придерживала широкую до пят юбку с двумя набегающими сверху волнами, глубокими клиньями, опущенными вниз по средней линии, подобно букве «мю» с удлиненной и острой серединой. Свободный широкий пояс отвисал косо, открывая почти весь живот, осиную талию и верхнюю часть крутого изгиба бедер. Большие, полушариями выдающиеся, высоко и тесно посаженные груди казались чрезмерно развитыми для узкого торса и нешироких плеч. Лицо, поврежденное временем, сохранило круглое очертание и упорный взгляд длинных, широко расставленных глаз.

– Читрини? – спросил, улыбаясь, Лисипп.

– Читрини! – закивал индиец. – Откуда?

– С острова Крит. Знатоки считают, ей тысяча пятьсот лет. Значит, она – ровесница твоего поэта. Возьми.

– Мне? – индиец отступил в благоговейном ужасе.

– Тебе! Отвези в свою страну, где верования, каноны искусства и отношение к женам так перекликаются с великим погибшим искусством Крита.

Индиец что-то сказал сотоварищам, и те заговорили громко и возбужденно, взмахивая руками, будто афиняне на агоре.

– Сегодня для нас в твоем доме поистине празднество, о мудрый учитель, – снова заговорил старший индиец, – мы давно слышали о твоей славе, самого неподкупного и самого великого художника Эллады, пришедшего в Азию вместе с Александром. И убедились в том, что куда больше славы в глубине и щедрости твоих знаний, увидели в твоем доме сразу двух сурасундари – читрини. Но этот твой дар совершенно особенный. Возможно, при всей твоей мудрости ты не знаешь о предании, что на западе существовала страна, погубленная страшными землетрясениями, подводными извержениями вулкана…