Таис долго стояла, глядя на сверкающее темным зеркалом море, иногда поднимала голову, чтобы взглянуть в затянутое тонким покрывалом небо. Ни знака, ни слова, только волны шептались вокруг тела Таис.

Внезапно восторженные крики, удары в маленькие бубны и плеск воды оглушили удивленных женщин. Они оказались в кольце молодых девушек и юношей, веселым хороводом увлекших их на вторую ступень площадки, где вода была выше плеч. Не дав подругам накинуть покрывала по выходе из моря, молодые люди – художники, поэты, их модели и возлюбленные – оплели Таис и Эрис гирляндами серебрившихся при луне белых цветов и, не обращая внимания на протесты, повели на симпосион в качестве почетных гостей. Таис сумела отвоевать одежды и появилась на пиру одетой, к разочарованию ваятелей, наслышанных о красоте тел афинянки и эфиопской царевны. Во время симпосиона Таис украдкой следила, кто больше привлекает восхищенных взглядов: она ли, в простой прическе с тремя серебряными лентами на голове и в ожерелье из когтей грифа, открыто и весело смеющаяся, или Эрис, замкнутая, гордо несущая голову, увенчанную короной из грозных змей, на высокой шее, охваченной голубыми бериллами, сиявшими на темной коже.

«На Эрис смотрят больше!.. Нет, пожалуй, на меня?.. Нет, на Эрис…» Так и не утвердившись, за кем первенство, Таис увлеклась пением и танцами – ведь это был первый после многих лет настоящий симпосион эллинских поэтов и художников! Даже Эрис поддалась атмосфере веселья и юной любви, вызвав своими танцами поистине бешеное восхищение гостей.

Но увлечения афинянке хватило ненадолго. Подперев щеку рукой, Таис уселась в стороне, с удовольствием наблюдая за молодежью и чувствуя в то же время странное отчуждение.

Несколько раз она ловила внимательный взгляд хозяина дома, высокого ионийца с сильной проседью в густой гриве волнистых волос. Он словно бы старался понять и взвесить происходившее в сердце Таис. Его жена, прежде знаменитая певица, руководила симпосионом, как опытная гетера. Повинуясь еле заметному знаку мужа, она вышла между столами на середину пиршественного зала. Пошепталась с музыкантами, те взяли первые аккорды отрывистого аккомпанемента, и в наступившей тишине голос хозяйки взвился ввысь освобожденной птицей.

Таис вздрогнула, мелодия дошла до самого ее сердца. Это была песня о Великом Пороге, неизбежно встающем на пути каждого мужа или жены, на всех дорогах жизни. Воздвигает его Кронос после отмеренных Ананкой-Судьбою лет. Для многих людей, они счастливы, Порог – лишь незначительное возвышение. Его перешагивают, почти не замечая, мирные земледельцы. Старые воины в последних боях также не видят Порога. А люди переменчивой, полной событий жизни – созидатели прекрасного, путешественники, искатели новых стран – встречают нечто подобное ограде, а за нею грядущее, темное даже для очень проницательных людей. Этот Великий Порог или не переходят, дожидаясь перед ним конца своих дней, или смело бросаются в неведомое будущее, оставляя позади все: любовь и ненависть, счастье и беду…