Ада судорожно перевела дух.

– Ты не представляешь, что мы почувствовали, когда нам позвонили из полиции и сообщили об отце. Мы его буквально позавчера видели на крестинах Гладиолуса, и вот его уже нет. О Ханне Шнайдер мы и слыхом не слыхали. Сперва решили, это та скандальная разведенная дама, которую в Конном клубе выбрали казначеем, на свою голову, но ту зовут Ханна Смитерс. Тогда мы подумали, может, это родственница Гретхен Петерсон, с которой Дабс ходил на благотворительный вечер, но та оказалась Лиззи Шелдон. И вот… – Ада уже махнула рукой на знаки препинания, а заодно и на паузы; слова спешили в телефонную трубку, обгоняя друг друга. – Два дня голову ломали, а потом Кэл посмотрел на фотографию, которую прислали из полиции по моей просьбе, и что бы ты думала? Он вспомнил, как эта женщина заговорила с Дабсом в магазине здорового питания. Они тогда возвращались с «Автовыставки – четыре тысячи», дело было в июне, то есть месяц спустя после поездки на Паксос. Кэл говорит, Дабс в магазин зашел за жвачкой, а эта дамочка к нему и подрулила. У Кэла фотографическая память. Он сказал: «Она, точно». Высокая брюнетка, лицо сердечком, словно коробка конфет на День святого Валентина – а это у Дабса любимый праздник был. Она спросила, как проехать в Чарльстон, они разговорились – Кэл даже из машины вылез и пошел за Дабсом. Вот и все. Мы нашли ее адрес в его телефонной книжке. По записям в телефонной компании установили, что он ей звонил раз или два в неделю. Она мастерски разыграла свою партию. После моей матери он ни с кем не встречается… Я все еще говорю о нем в настоящем времени! Арчи говорит, надо с этим бороться.

Она снова трудно вздохнула и продолжила свой рассказ. А мне представлялись мелкие садовые паучки – нет чтобы развесить паутину скромненько в уголке, плетут на самом виду и такую огромную, что в нее два африканских слона поместятся. Мы с папой наблюдали за таким паучком, сидя на крыльце в Говарде, штат Луизиана. Раз за разом ветер обрывал паутину или она сама рвалась, провисая между двумя ложноклассическими колоннами, а паучок упорно продолжал работу, и шелковая паутинка трепетела, словно зубная нить на ветру. «Он пытается собрать мир воедино, – сказал папа. – Сшивает, как умеет».

– Мы до сих пор не знаем, как она это провернула, – говорила Ада. – Отец весил двести сорок фунтов[464]. Наверняка она его отравила… Впрыснула ему какую-нибудь гадость – может, цианистый калий. Между пальцами ног, наверное… Полицейские клянутся, что внимательно его осмотрели и никаких следов не нашли. Не понимаю, как это может быть. Виски он уважал, врать не стану. А тут еще и лекарство…