Следующие три дня у Дены прошли как в тумане, а спустя неделю она проснулась среди ночи и села в кровати. Что-то было не так, не складывалось. В истории отсутствовало звено. Теория доктора Диггерс казалась приемлемой, но слишком упрощенной, притянутой за уши.
Мама ее любила, теперь она это знала. Она бы не ушла, если бы не случилось что-то из ряда вон выходящее. Что-то такое, чего она испугалась. Но что? Слишком много вопросов еще оставалось без ответов.
Почему мама так внезапно уехала из Элмвуд-Спрингс в 1948-м? Что за человек говорил с ней по-немецки?
Дождавшись утра, она сделала первый звонок.
— Кристина, это Дена.
— Дена! Здравствуй!
— У меня к вам вопрос. Вы говорили, что в газете проскользнуло что-то о мамином брате, Тео, и я хотела спросить, в каком году это было и название газеты.
— Вроде бы в начале сороковых. А в какой газете? В какой-то крупной. Но я помню имя женщины, которая писала для этой газеты, это тебе как-то поможет?
— Да.
— Ида Бейли Чамблес.
— Кто она?
— Одна глупая курица, мнившая себя журналистом, писала в колонку сплетен. Я ее не читала. Но папа говорил, что она пустое место, но почему-то считает себя особенной. У нее была какая-то ссора с вашим дедом, и она из мести прицепилась к бедному Тео. Притворялась, что проводит кампанию в защиту прав, на деле же просто завидовала. Если она не смогла стать белой, то никто не посмеет. Мне еще повезло, дорогая, что она за меня не взялась.
— Она жива?
— Слава богу, нет. Папа говорил, что она в конце концов доигралась, ее убили.
У Дены екнуло сердце.
— Убили? Когда?
— Давно, я еще в Нью-Йорке жила. Должно быть, году в 1948-м, что-то около того.
Тот самый год, когда они с матерью в такой спешке покинули Элмвуд-Спрингс.