Дэн смеется собственной шутке, но доктор Бэмфорд как будто его не слышит. Врач задумчиво пялится на Дэна, затем поворачивается ко мне. Потом снова смотрит на Дэна.

– Шестьдесят восемь лет? – наконец выдавливает из себя он. – Ох, дорогие мои, боюсь, я немного обсчитался. Со мной такое бывает. Мой коллега, доктор Алан Маккензи, всегда на меня ворчит из-за этого.

Обсчитался? О чем это он?

– Что значит, вы обсчитались? – почти хором выпаливаем мы с Дэном, уставившись во все глаза на врача.

– Доктор Маккензи посоветовал мне урезать добрую половину процентов по моим расчетам. – Он бодро улыбается нам. – Это значит, что вам осталось… где-то шестьдесят четыре года. Ох, копченый лосось… Прошу меня извинить.

Врач замечает подносы с канапе и ныряет в толпу вслед за официантом, оставляя нас с Дэном, совершенно ошарашенных новостью, смотреть друг на друга.

Доктор Бэмфорд обсчитался?! Да это нас обсчитали, обманули. Всего пару минут назад у нас было шестьдесят восемь лет впереди, а сейчас только шестьдесят четыре.

– Шестьдесят четыре? – сглатываю я. – Но ведь это так мало! У нас ни на что не хватит времени!

Какое-то время Дэн стоит молча, пораженный услышанным. Затем молниеносным движением тянет меня за руку и крепко прижимает к себе:

– Раз у нас осталось только шестьдесят четыре года, – шепчет он, – давай сделаем их удивительными.

– Больше не будем терять время, – горячо соглашаюсь я.

– Больше не будем ссориться.

– Будем наслаждаться каждой секундой.

– Будильник теперь ставим раньше на десять минут, – настаивает Дэн. – Мы выцарапаем у жизни хоть немного времени, что у нас отняли, Сильви. Обязательно выцарапаем!

Лоб Дэна покрылся испариной, щеки раскраснелись. Вкрадчивый шепоток в голове, что мучил меня все эти месяцы, превратился в спокойный мелодичный голос: «Успокойтесь. Вы опять принимаете все слишком близко к сердцу».

– Дэн, – нежно начинаю я, – никто не может знать наверняка. У нас может быть еще семьдесят два года. Или два. Или вообще два дня.

Окидываю взглядом комнату и, к моему удивлению, вижу все давно знакомое и такое привычное в совершенно ином свете. Ласковая и в то же время сдержанная мамина улыбка; маме с папой было отмерено так мало лет вместе. Джон, которому придется научиться жить без Оуэна; в глазах его светится печаль, даже когда он разговаривает с Тильдой. Тильде же предстоит смириться с тем, что сын ее не всегда будет поступать так, как она того желает. Родители Дэна все еще танцуют с крайне серьезными лицами, стараясь воскресить хоть толику того, что, казалось, ушло навсегда. Мэри и Роберт со смущенными улыбками о чем-то шушукаются (уж не начало ли это чего-то нового?). Мои девочки беззаботно кружатся, держась за ручки, одна в костюме Груффало, другая в бессменной футболке с логотипом «Челси». Похоже, только они из всех нас знают, как нужно жить.