– Возможно, – ответила она, пытаясь вспомнить те времена, когда родители куда-то отвозили ее в красивые места для семейного отдыха. – Последние несколько раз, когда я звонила, то разговаривала только с папой, но хотела убедиться, что он передал мою благодарность за одежду, которую ты прислала.

– Разумеется, он сделал это, – голос Пейдж звучал по-другому; ее южный акцент был не таким отчетливым и глубоким. А может быть, он остался таким же, но Эмми уже привыкла слышать акцент в его первозданном виде. – Ты уже надевала купальник?

Эмми помедлила с ответом.

– Еще нет. Он более откровенный, чем я привыкла.

Она могла представить, как улыбается ее мать.

– Все придет со временем. Просто надень на него футболку и шорты, если решишь прокатиться на матрасе.

– Что?

– В детстве мы любили эту забаву; я думала, что местные по-прежнему так делают, если копов нет поблизости. Ты привязываешь матрас к заднему бамперу автомобиля или грузовика на пляже и стараешься удержаться, пока тебя тащат вперед.

Эмми попыталась представить, как ее мать занимается чем-то подобным, но не смогла.

– Хорошо, постараюсь запомнить, – она покачала головой, гадая о том, что еще мать раньше не рассказывала ей о своем детстве на Фолли-Бич и почему она ждала так долго.

– У тебя хороший голос, Эмми.

– Я отлично себя чувствую, – ответила она, даже не задумавшись об этом. – Все стало… лучше. Я начала бегать трусцой. Ну, наполовину ходить, наполовину бегать. Надеюсь, скоро буду пробегать всю дистанцию.

– В самом деле? Раньше ты потешалась над людьми, которые бегают для фитнеса.

– Я знаю. Хит, сын Эбигейл, едва ли не заставил меня приступить к тренировкам. Я выхожу почти каждое утро и пробегаю около трех миль, хотя иногда перехожу на шаг. Это действительно здорово.

– Надеюсь, ты пользуешься лосьоном от солнца.

Эмми улыбнулась.

– Ты говоришь прямо как Бен.

Обе немного помолчали, словно осознав, что она впервые мимоходом упомянула имя Бена. Казалось, обе ждали, когда на Эмми обрушится очередной приступ горя. Эмми по-прежнему ощущала горечь утраты, но теперь она была более мягкой; острые края сглаживались той жизнью, которую она вела в последнее время.

– Хочешь, я позову отца?

– Нет. На самом деле я хотела кое о чем поговорить с тобой.