Дорогая моя Эллен,

я нашёл немало любопытного в Уитби, процветающей рыбацкой деревне – впрочем, издавна носящей гордое званье города, – в устье реки Эск; Уитби весь устроен под уклон и своими живописными переулками и дворами, будто бы наступающими друг дружке на пятки, спускается к воде по каменистым террасам, словно по ступеням, – но с самой верхней ступени мнится, что море где-то вверху – и верно, оно, с подвешенною к нему гаванью и развалинами аббатства, брезжит над подвижным сонмищем мачт и дымящих домовых труб, – и не море оно на самом деле, а Германский Океан.

Прошлое здесь вокруг повсюду, о нём возвещают древние захороненья и ямины, где предположительно свершали свои жертвоприношенья доисторические бритты, о нём говорят и более поздние следы римского владычества, и, наконец, памятники первых времён христианизации под знаменем св. Хильды; замечу, что в те достопамятные поры город звался Стреоншалх, и, следственно, Синод, который мы по трудам наших историков знаем как Уитбийский Синод 644 г., был, конечно же, Стреоншалхским Синодом. Я предавался раздумьям обо всём этом на обломках аббатства, под крики чаек; видел я и явленья более тёмной старины – могильники на топкой низине, или, как их здесь называют, бугорчики, и неведомые постройки, возможно друидические, такие как Брайдстоунз, который состоит из полукруглого ряда огромных стоячих камней у местечка Слайтс, и говорят, что этот полукруг – сохранившаяся часть сооруженья, подобного Стоунхенджу. Древние, давно исчезнувшие народы вдруг вновь воскресают в воображении благодаря каким-то подробностям и находкам. Таковою находкой можно почитать серьгу из чёрного янтаря, отрытую в здешних местах из земли вкупе с челюстной костью скелета, к которой серьга притиснута; или большое число разных крупных бусин чёрного янтаря, срезанных разными гранями, – также откопанных из могилы вместе с её обитателем, что при захоронении помещён был в землю с подтянутыми к подбородку коленами.