– Вы, вероятно, совершенно правы, – сказала Диана. – А теперь, брат, оставь ее на время в покое.

Однако после короткой паузы Сент-Джон так же невозмутимо и с такой же настойчивостью продолжал свои расспросы:

– Вам не хочется долго пользоваться нашим гостеприимством? Я вижу, вы желаете как можно скорее избавиться от забот моих сестер, а главное – от моего милосердия? (Я прекрасно понимаю разницу и не обижаюсь, – вы правы.) Вы хотите стать независимой?

– Да, я об этом уже говорила. Укажите мне работу или место, где искать работы; это все, о чем я сейчас прошу; дайте мне возможность уйти хотя бы в самую бедную хижину, но покамест позвольте мне побыть здесь: я боюсь вновь испытать ужасы скитаний и бесприютности.

– Ну конечно, вы останетесь у нас, – сказала Диана, положив свою руку мне на голову.

– Разумеется, – повторила Мери с неподдельной искренностью, видимо им свойственной.

– Моим сестрам, как видите, доставляет радость заботиться о вас, – сказал мистер Сент-Джон, – как доставило бы радость ухаживать за полузамерзшей птичкой, которую зимний ветер загнал бы к нам в окно. Я же более склонен помочь вам устроиться и постараюсь это сделать; но, заметьте, мои возможности очень ограничены. Я всего лишь сельский пастор в бедном приходе; моя помощь будет самой скромной. И если вы склонны презирать будничную трудовую жизнь, то ищите более существенной помощи, чем та, какую я могу вам предложить.

– Она уже сказала, что согласна на всякий честный труд, если только сможет выполнить его, – отвечала за меня Диана, – и ты же знаешь, Сент-Джон, что ей больше не на кого надеяться; волей-неволей приходится иметь дело с таким сухарем, как ты.

– Я готова быть швеей, служанкой, сиделкой, если нельзя найти ничего получше, – отвечала я.

– Хорошо, – сказал холодно мистер Сент-Джон. – Раз ваши намерения таковы, то я обещаю вам помочь; я сделаю это, как удастся и когда удастся.

Тут он снова взялся за книгу, которую читал перед чаем. Вскоре я удалилась; я там много говорила и просидела так долго, что мои силы были уже на исходе.

Глава XXX

Глава XXX

Чем ближе я знакомилась с обитателями Мурхауза, тем больше они мне нравились. За несколько дней мое здоровье настолько улучшилось, что я могла уже подняться с постели и даже немного погулять. Я могла участвовать во всех занятиях Дианы и Мери, беседовать с ними, сколько мне хотелось, и помогать им, когда они мне это позволяли. В этом общении заключалась для меня живительная отрада, которую я испытывала впервые, – отрада, вызванная полным сходством наших вкусов, чувств и убеждений.