Вот как люди Робин Гуда останавливали путников.

— Сэр чужестранец, — говорили они, вежливо снимая с себя шапку, — наш главарь Робин Гуд ожидает вашу светлость, чтобы начать трапезу.

От такого приглашения отказаться было невозможно, а потому путник принимал его, изображая признательность.

С той же отменной учтивостью путешественника вели к Робин Гуду, там он садился вместе с хозяином за стол, вкусно ел, пил и того лучше, а в конце трапезы узнавал, сколько было потрачено в его честь. Само собой разумеется, что названная сумма соответствовала состоятельности незнакомца. Если денег при нем было много, он платил сразу, если же их недоставало, он говорил, где живет его семья, и за него брали большой выкуп. В последнем случае путник оставался пленником, но обращались с ним так хорошо, что он не выказывал ни малейшего неудовольствия, ожидая освобождения. Удовольствие отобедать с Робин Гудом норманнам обходилось очень дорого, однако никто никогда не жаловался, что его к этому принудили.

Два или три раза против лесных жителей посылались военные отряды, но, потерпев позорное поражение, они объявляли, что шайка Робин Гуда непобедима. И если богатых господ разбойники основательно обирали, то бедный человек, будь он сакс или норманн, всегда находил у них сердечный прием. Когда брат Тук отсутствовал, лесники иногда позволяли себе остановить монаха, но если тот добровольно соглашался отслужить для них обедню, его щедро награждали.

Наш старый друг Тук чувствовал себя таким счастливым в этом omecnte, что ему в голову и на минуту не приходила мысль с ним расстаться. Ему построили большую келью неподалеку от подземелья, и он жил привольно, пробавляясь лучшими дарами леса. Этот достойный монах по-прежнему с удовольствием пил вино, когда ему выпадало счастье раздобыть несколько бутылок; если не было вина, он пил крепкий эль, а если уж судьба в своем непостоянстве лишала его и этого — пил чистую воду. Но уж тогда, само собой разумеется, бедный Джилл корчил гримасы и заявлял, что вода из чистого ручья дурно пахнет и омерзительна на вкус. Время не исправило характер храброго монаха. Это был все тот же крикун, краснобай, хвастун, всегда готовый с кем-нибудь сцепиться. Он совершал с шайкой дальние походы по лесу, и одно удовольствие было посмотреть на него и этих веселых ребят-балагуров, которые и путешественников-то останавливали любезно. Они все казались такими счастливыми, им так нравилась жизнь, которую они вели, что в народе их любовно называли "веселыми лесными братьями".

Уже пять лет никто ничего не слышал ни об Аллане Клере, ни о леди Кристабель; было только известно, что барон Фиц-Олвин последовал за королем Генрихом II в Нормандию.