Лесные братья громко произнесли клятву, которую требовал их главарь, и Робин предложил им немедленно готовиться к отъезду.
Тридцатого марта 1194 года, накануне своего отъезда в Лондон, Ричард держал совет в Ноттингемском замке, и, среди прочих важных решений, были подтверждены права Робин Гуда на графство Хантингдон. Король выразил настойчивое желание вернуть Робину поместья, находившиеся в руках аббата Рамсея, и советники Ричарда твердо обещали ему вынести в пользу Робина судебный приговор, который бы возместил несчастья, столь стойко перенесенные благородным изгнанником за долгие годы.
XIII
XIII
Покидая, и, быть может, навсегда, старый лес, который столько лет служил ему убежищем, Робин Гуд испытывал столь острое сожаление о прошедшем, а также некоторое опасение за будущее, столь мало соответствовавшее щедрым обещаниям Ричарда, что он решил подождать под спасительной сенью своего лесного обиталища окончательного исполнения взятых на себя королем обязательств.
Это было очень удачное решение — задержаться в Шервуде, потому что коронация Ричарда, происходившая в Винчестере вскоре после его возвращения в Лондон, настолько сильно заняла всех, что были бы совсем некстати напоминания о правах молодого графа Хантингдона, которые король признал, но не провозгласил публично.
Едва только окончились коронационные торжества, как Ричард уехал на континент, куда его призывало острое желание отомстить Филиппу Французскому, и, понадеявшись на слово своих советников, он оставил на них дело восстановления в правах храброго Робин Гуда.
Барон Бротон (аббат Рамсей), во владении которого находилось имение Хантингдонов, пустил в ход все свое влияние и огромное состояние, чтобы отсрочить исполнение указа короля о возвращении этого богатого графства истинному наследнику; но, поступая крайне предусмотрительно в отношении друзей и покровителей, осторожный барон и виду не показывал, что он собирается открыто воспротивиться воле Ричарда, а просто просил повременить немного, задаривая канцлера, и таким образом продолжал спокойно пользоваться огромным состоянием, которое он присвоил.
Пока Ричард сражался в Нормандии, а аббат Рамсей перетянул на свою сторону все ведомство канцлера, Робин Гуд с доверием ждал известия о том, что он может вступить во владение имуществом своего отца.
Одиннадцать месяцев сломили свойственное ему терпение: он набрался мужества, которое ему придало благожелательное отношение к нему короля во время пребывания его в Ноттингеме, и послал запрос Хьюберту Уолтеру, архиепископу Кентерберийскому, хранителю печати и верховному судье Английского королевства. Прошение Робин Гуда дошло по назначению, и архиепископ был о нем осведомлен; эта справедливая просьба не была открыто отклонена, на нее просто никто не ответил, и считалось, что ее как бы не было.