– Ничего плохого в этой дружбе нет, – решительно заявил он. – А она хороша собой и, безусловно, заслуживает поклонения и доброго отношения.

– Но люди станут говорить…

– Люди вечно болтают.

– Но я боюсь, что она может слишком увлечься герцогом.

Ричард, прищурившись, посмотрел на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли.

– По-твоему, она может в него влюбиться?

– Я бы не удивилась, если б это произошло. Она молода, а герцог весьма хорош собой, и никто здесь не проявляет к ней ни любви, ни сочувствия. Король, правда, достаточно добр и внимателен с ней, но в нем нет ни капли истинной страсти.

– А может ли король подарить ей ребенка? – напрямик спросил Ричард, улавливая самую суть вопроса.

– Я думаю, да, – ответила я. – Только он слишком редко заходит к ней в спальню.

– Ну и глупец! – воскликнул мой муж. – Такую женщину, как Маргарита, нельзя оставлять без внимания. А как ты думаешь, герцог на нее никаких видов не имеет?

Я молча кивнула.

Ричард нахмурился.

– В таком случае тебе, по-моему, не следует ему особенно доверять; вдруг он сделает что-то такое, что будет грозить ее положению как королевы. Господи, да нужно быть последним негодяем и эгоистом, чтобы соблазнить эту несчастную женщину! У нее есть что терять. В том числе и английский трон. И все-таки Бофор не дурак. Они с королевой просто вынуждены постоянно находиться в обществе друг друга, поскольку король практически не отпускает их от себя. С другой стороны, Сомерсету это чрезвычайно выгодно: ведь благодаря такой близости к королю он практически правит государством. Сойдясь с нею, он попросту разрушит и собственное будущее, и, безусловно, будущее Маргариты. Нет, ей все-таки сейчас важнее всего родить наследника!

– Она вряд ли способна сделать это одна, – заметила я.

Он рассмеялся, глядя на меня.

– Нечего передо мной защищать ее! Но пока у нее нет ребенка, Ричард Йоркский по праву остается единственным прямым наследником престола, хотя наш король и продолжает осыпать милостями других членов своего семейства – в том числе и герцога Бекингемского, и Эдмунда Бофора. А теперь я все чаще слышу, что он намерен призвать ко двору и своих сводных братьев, сыновей Оуэна Тюдора[55]. Это вызывает всеобщую тревогу. Кого же Генрих действительно считает своим наследником? Осмелится ли он отодвинуть в сторону герцога Ричарда Йорка в пользу одного из своих фаворитов?

– Но Генрих пока молод, – сказала я. – И Маргарита молода. У них еще вполне может родиться сын.

– Да уж, и этому Генриху в отличие от другого Генриха, его отца, погибнуть на войне явно не суждено! – жестко и презрительно бросил мой муж-солдат. – Уж он-то себя бережет, предпочитает отсиживаться в безопасности.