Именно то, что он назвал короля и королеву по имени, потрясло меня больше всего. После этого я окончательно поняла: все действительно кончено, все в нашей жизни полностью переменилось.
– Генрих… – повторила я, словно впервые произнося это имя. – Ты назвал короля Генрихом?
– Нашего короля зовут Эдуард, – ответил мой муж так, словно хотел, чтобы я это запомнила. – Король Англии Эдуард Четвертый.
Я лишь головой покачала. Весь день я ехала в потоке раненых и искалеченных людей, но и вообразить не могла, что наше дело проиграно окончательно. Я так долго прожила рядом с Маргаритой, что теперь, казалось, способна была мыслить только в рамках сражений. Я полагала, что мы просто потерпели еще одно поражение, однако непременно будет и следующая битва. И, глядя на измученное лицо мужа и запавшие глаза сына, я уточнила у мужа:
– По-твоему, Генрих и Маргарита никогда больше не сумеют отвоевать трон?
Ричард показал мне пустые ножны, где всегда лежал его меч, украшенный чудесной чеканкой, и сказал:
– Я им в этом, так или иначе, больше не помощник. Я сдался победителю. Я вручил свой меч новому королю. И принес ему клятву верности.
– Значит, мы больше не служим Дому Ланкастеров? – допытывалась я, все еще не в силах в это поверить.
Энтони кивнул.
– С этим покончено, мама. Нам еще повезло: у нас хоть головы на плечах остались.
– Да. В конце концов, единственное, что имеет значение – то, что вы оба живы, – согласилась я с сыном, наконец-то осознав истинное положение дел. – Только это. Вы оба живы, и в любом случае для меня это самое главное.
В ту ночь мы спали, точно семейство бедняков, рядышком на соломе, накрывшись всеми своими плащами сразу и тщетно пытаясь согреться; наш маленький отряд разместился на конюшне вместе с лошадьми. Ричард всю ночь держал меня в объятиях, и я, то и дело просыпаясь, шептала:
– Теперь мы поедем в Графтон, снова станем сквайрами и будем считать все это… просто приключением, увлекательной историей, которую кто-нибудь когда-нибудь опишет в романе.
В Графтоне я собрала всех своих детей, даже Элизабет с сыновьями приехала к нам из Гроуби-Холла. Она, бедняжка, была практически без гроша: свекровь отказалась выплатить ей вдовью долю, а у нас с Ричардом в эти беспокойные времена не имелось ни власти, ни влияния, чтобы заставить леди Грей соблюсти эту часть брачного контракта. А ведь всего несколько лет назад этот контракт вызывал у меня гордость и удовлетворение, но теперь, как выяснилось, не стоил ничего.