На следующий день дождь усилился; уровень воды в реке неуклонно поднимался. Вода уже заливала ступени нашего причала в нижнем конце сада, и команда нашего барка выволокла судно на берег и затащила в сад почти до самого цветника, подальше от бурных вод Темзы; шкипер опасался, что слишком сильное течение может сорвать барк с пристани. Невозможно было представить, чтобы Генри решился выйти в море при такой погоде; и даже если бы ему это удалось, вряд ли он сумел бы переплыть Английский канал и причалить к южному побережью.

Мои многочисленные осведомители, шпионы и прочие участники заговора были просто ошеломлены невероятной свирепостью этих ливней, которые более всего напоминали некое магическое оружие, направленное против нас. Дороги в Лондон стали непроходимыми; было невозможно ни получить, ни послать и самого краткого письма. Из столицы даже в Гилдфорд нельзя было проехать верхом, а по мере того, как вода в реках все больше поднималась, появились вести о наводнениях и затоплениях. Морские приливы были также невероятно высокими; днем и ночью мощный речной поток встречался с мощными приливными волнами в устье Темзы, создавая настоящие водовороты, которые попросту сметали и близлежащие дома, и набережные, и пирсы, и доки. Никто и припомнить не мог такого разгула стихии; никогда еще ливневые дожди, сопровождаемые бешеными ветрами, не продолжались столько дней подряд, никогда еще реки не выходили из берегов по всей Англии одновременно.

А мне даже посоветоваться было не с кем, кроме Господа, да и Его голос я не всегда слышала, словно этот дождь нарочно скрывал от меня Его светлый лик, а ветер уносил прочь Его слова. Вот почему я уже совершенно не сомневалась: дожди и ветер насланы ведьмой! Целыми днями я стояла у окна, наблюдая, как за садовой оградой бешено кипит речная вода, постепенно поднимавшаяся все выше и шаг за шагом захватывавшая территорию нашего сада; вскоре стало казаться, будто даже деревья в саду в ужасе воздевают к небесам свои руки-ветви и взывают о помощи. Когда ко мне подходила какая-нибудь моя фрейлина, или же в дверь осторожно скребся доктор Льюис, или же просил аудиенции кто-то из лондонских заговорщиков, у всех на устах был только один вопрос: что происходит? Словно я могла на него ответить! Словно мне было известно больше, чем им! Словно я умела предсказывать будущее! Ведь и меня сутками преследовало одно и то же: неумолчный стук дождевых капель и вой ветра. Ведь и я с надеждой и ужасом непрерывно смотрела на покрытое клочьями туч небо. Ведь даже о том, что творится и в полумиле от нашего дома, я не имела ни малейшего представления. Хотя там могло быть все, что угодно: убийство, резня, заглушенная потоками льющейся с неба воды, — и никто бы ничего не узнал, никто бы ничего не услышал за ревом ветра, никто бы даже пожара не смог разглядеть сквозь сплошную пелену дождя.