— Но это же хорошо, что никто не погиб! — вмешалась я. — Это же просто чудо!

Они оба посмотрели на меня; на их лицах отчетливо читались подозрение и страх. И Генрих сказал, по сути дела повторяя обвинение, выдвинутое его матерью:

— Да, наверное, кто-то его оттуда выпустил.

Я молча ждала, что он скажет еще.

— Я непременно допрошу всех слуг! — пообещал он. — Я не допущу, чтобы здесь орудовали предатели! Да еще в моей собственной гардеробной! В моем собственном доме! Кто бы ни покровительствовал этому мальчишке, кто бы ни спас его из огня, он — предатель! До сих пор я щадил его, но вечно это продолжаться не может. — Он вдруг резко повернулся ко мне: — Тебе известно, где он был этой ночью?

Я спокойно смотрела то на мужа, побагровевшего от гнева, то на его мать, бледную как смерть.

— Ты бы лучше выяснил, кто устроил этот пожар, — сказала я. — Кто уничтожил нашу одежду и драгоценности, желая сжечь самозванца? Кому так сильно хотелось увидеть его мертвым? Ведь это явно не случайность. Кто-то наверняка заранее свалил в кучу посреди одной из комнат одежду и растопку, а потом поджег. И это наверняка тот, кому очень нужно было, чтобы мальчишка сгорел. Интересно, кто бы это мог быть?

Ответила мне миледи, и по тому, как сильно она вдруг стала заикаться, я поняла, что оба они лгут. Во всяком случае, она.

— Он… у него… да у него десятки врагов, десятки! — воскликнула она. — Его здесь все презирают! К нему все относятся как к предателю! По меньшей мере половина наших придворных хотели бы видеть, как его казнят.

— Наши придворные хотели бы видеть, как он сгорит в собственной постели? — спросила я, и голос мой прозвучал резко, как обвинение.

Миледи потупилась; она явно была не в силах смотреть мне в глаза. Однако она упрямо повторила:

— Он — предатель! Заблудшая душа, засохшая ветвь, которую следует сжечь…

Генрих вопросительно посмотрел на мать; казалось, он не совсем понимает, о чем мы говорим.

— Никто не может обвинить меня в том, что я хотел для него такой страшной смерти, — сказал он. — Я, правда, говорил леди Кэтрин, что лучше б ей никогда с ним не встречаться и не выходить за него замуж, но только и всего. Никто не может и мысли допустить, что я желал убить его.

— Тебя никто и никогда и не смог бы обвинить в этом! — воскликнула леди Маргарет. — Хотя, возможно, кто-то решил, что, устроив этот пожар, он окажет тебе услугу, защитит тебя от твоего же бесконечного милосердия и щедрости.

— Если бы мальчишка погиб, то леди Кэтрин осталась бы вдовой, — медленно промолвила я, — и получила бы полное право снова выйти замуж…