– Если я стану наследницей, я все исправлю, – очень тихо говорит она. – Клянусь. Я все исправлю.

Ситтингбурн, Кент, (23) июля 1536 года

Двор едет в Дувр, осмотреть новые укрепления, а потом новобрачные отправляются на охоту. Попавшие под подозрение придворные выпущены из Тауэра, мой родственник Генри Куртене возвращается ко двору, но в Тайном совете пока не восстановлен.

– Вы доказали свою невиновность? – очень тихо спрашиваю его я, когда мы садимся на коней, готовясь выезжать.

– Ничего не было ни доказано, ни опровергнуто, – отвечает он, помогая мне сесть в седло, и смотрит на меня снизу вверх, щурясь от яркого солнца. – Думаю, дело было не в том, чтобы проверить, какая на нас вина, а в том, чтобы привести нас в смятение. И, – добавляет он с кривой улыбкой, – это, безусловно, удалось.

Это время года всегда было для короля самым счастливым, но нынешним летом все не так. Он смотрит за завтраком на тарелку Джейн, словно хочет, чтобы королеву тошнило, он наблюдает за ней, – слегка склонив голову набок, – когда она танцует с дамами, словно предпочел бы, чтобы она была усталой. Я не единственная, кто думает, что он ищет, что не так, гадает, почему она не беременна, размышляет о том, нет ли в ней изъяна, который делает ее недостойной носить наследника Тюдоров или даже быть коронованной. Они поженились меньше восьми недель назад, но король быстро подмечает недостатки в других. Ему нужно совершенство, и на этой женщине он женился, потому что был уверен, что она – полная противоположность Анне Болейн.

В Ситтингбурне множество гостиниц, выстроенных вдоль Уотлинг-стрит, дороги, идущей из Дувра в Лондон, главном пути паломников к святилищу Бекета в Кентербери. Мы останавливаемся во «Льве», их обеденный зал достаточно велик, а комнат так много, что здесь может разместиться большая часть двора, и только прихлебателям и младшим слугам приходится поселиться в близлежащих гостиницах.

Впервые в жизни я вижу, что паломники, хоть и откидывают капюшоны, чтобы обнажить головы перед королевским знаменем, отворачиваются от короля. На большее они не отваживаются, но они не благословляют его и не улыбаются, когда он проезжает мимо. Они винят его в том, что закрыты небольшие монастыри, и боятся, что он не остановится и разрушит те, что покрупнее. Это люди набожные, привыкшие молиться в церкви аббатства в своих городках, и теперь они обнаруживают, что аббатство закрыто, а какой-то новый тюдоровский лорд снимает с крыши свинец и выставляет стекла из окон.

Эти люди верят в святых, стоящих на алтарях вдоль дорог, их отцов и дедов спасали от чистилища семейные пожертвования и памятные приделы, а теперь их разрушают. Кто отслужит для них мессу? Эти люди были воспитаны в почтении к местным церквям, они брали в работу земли у монастырей, они шли лечиться в больницу к монахиням, когда заболевали, и отправлялись на кухню аббатства, когда наступали голодные времена. Когда король распорядился о посещении и закрытии небольших монастырей, он вырвал сердце из маленькой общины и отдал ее сокровища чужим людям.