С этого момента прошло не более двух часов, как в нашем доме распахнулась дверь и появился Метелл Целер в состоянии крайнего возбуждения. Он потребовал, чтобы я провел его к хозяину. В это время Цицерон обедал вместе с Теренцией, а я все еще переписывал его речь. Но я понял, что дело не терпит отлагательств, и немедленно провел его к сенатору.

Цицерон возлежал на ложе, рассказывая Теренции концовку суда над Гибридой, когда Целер влетел в комнату и прервал его.

— Что ты сегодня сказал о Цезаре в суде?

— Здравствуй, Целер. Правду, и больше ничего. Присоединишься к нам?

— По-видимому, это была опасная правда — Гай планирует страшную месть.

— Да неужели? — ответил Цицерон, пытаясь выглядеть невозмутимым. — И как же меня накажут?

— Пока мы с тобой разговариваем, он в Сенате превращает эту свинью, моего брата, в плебея!

— Нет, нет, — Цицерон так резко выпрямился, что перевернул бокал. — Этого не может быть. Цезарь и пальцем не пошевельнет, чтобы помочь Клавдию — только не после того, что Клавдий сделал с его женой.

— Ошибаешься. Именно это он и делает сейчас.

— А ты откуда знаешь?

— Моя собственная очаровательная жена с удовольствием рассказала мне об этом.

— А как такое вообще возможно?

— Ты забываешь о том, что Цезарь — верховный жрец. Он созвал срочное собрание курии, чтобы она одобрила усыновление.

— И это законно? — вмешалась в разговор Теренция.

— С каких это пор законность играет какую-то роль, — горько произнес Цицерон, — когда дело касается Цезаря? — Он стал быстро тереть свой лоб, как будто это помогало ему в поисках решения. — Что, если попросить Бибула объявить знамения неблагоприятными?

— Цезарь это предусмотрел. С ним Помпей.

— Помпей, — Цицерон опешил. — Дело запутывается все больше.

— Помпей — авгур. Он понаблюдал за небесами и объявил, что все в порядке.

— Но ты ведь тоже авгур. Разве ты не можешь оспорить его прогноз?

— Можно попробовать. Но для начала нам надо добраться до Сената.