Его рука сильно болела, на ней по-прежнему была повязка, наложенная матерью.

– Ты ранен? – осведомился везир, указывая на перевязанную руку.

– Да так, пустяки, – пробормотал махор. – Провожая свою мать к лодке, я споткнулся и упал…

– Упал? – со смехом переспросил вдруг его бывший школьный товарищ, а ныне высокопоставленный начальник фиванской полицейской стражи. – Ну нет, это на его руку упала палка или, кажется, весло.

– Вот как! – удивился везир.

– На него поднял руку какой-то совсем еще молоденький парнишка, – продолжал начальник стражи. – Мои люди подробно доложили мне обо всем, что случилось на пристани. Сначала этот мальчишка убил его собаку…

– Как, прекрасного Дешера? – с сожалением спросил старый начальник охоты. – Твой отец, Паакер, частенько ходил с ним на кабанов.

Махор только кивнул головой. А начальник стражи, полный сознания важности своего поста, не замечая, как лицо Паакера багровеет от злости, спокойно продолжал:

– И вот, когда собака уже валялась на земле, этот смельчак выбил у тебя из рук плеть.

– А ссора не вызвала беспорядков? – спросил Амени.

– Нет, – заверил его начальник стражи. – Сегодняшний праздник вообще прошел удивительно спокойно. Если бы не это происшествие с безумным парасхитом, помешавшим процессии, то можно было бы сказать, что народ вел себя безупречно. Кроме буйного жреца, которого мы доставили сюда, было схвачено лишь несколько воров. Да и то все они принадлежат к касте воров [181], а потому мы просто отобрали у них краденое и отпустили их на все четыре стороны. Но скажи мне, Паакер, какие же это миролюбивые духи вдруг вселились в тебя там у пристани, что ты позволил парню безнаказанно ускользнуть?

– Неужели ты дал ему уйти? – с изумлением вскричал Гагабу. – Ведь ты так мстителен….

Тут Амени с такой укоризной взглянул на старика, что тот осекся, а Амени спросил махора:

– Из-за чего произошла ссора? И кто был этот парень?

– Какие-то дерзкие людишки! – негодующе воскликнул Паакер. – Они хотели поставить свой челнок впереди барки, которую ждала моя мать. Ну, и я стал защищать свое право.

Тогда этот парень набросился на меня, убил собаку, и, клянусь моим отцом-Осирисом, который так любил этого пса, крокодилы давно уже сожрали бы парня, если бы между мной и им не бросилась какая-то женщина. Эта женщина объявила, что она – Бент-Анат, дочь Рамсеса! И это действительно была она, а перень – тот самый юный Рамери, которого вы только вчера выгнали из этого дома.

– Ого! – вырвалось у изумленного начальника охоты. – Разве можно говорить так непочтительно о детях фараона, почтенный махор?