Бент-Анат поблагодарила отважного воина, а Пентаур и Небсехт рассказали о том, что было дальше.
– Во время нашего путешествия я очень тревожился за Пентаура, – сказал Небсехт, – я видел, как он сохнет от тоски. Но в пустыне он взял себя в руки и, когда мы отдыхали, частенько вполголоса пел мне чудные песни, сочиненные им во время переходов.
– Странное дело! – воскликнула Бент-Анат. – Ведь и мне в пустыне стало как-то легче!
– Прочти нам стихи о цветке бейтран, – попросил Небсехт поэта.
– Знаешь ли ты этот цветок? – обратился Пентаур к дочери фараона. – Он и здесь попадается на каждом шагу. Да вот он! Понюхай, какой у него аромат, если растереть в пальцах его лепестки или стебель. А стишок мой очень прост. Я сочинил его после моих песен, а лучшие из них ты уже знаешь.
– В них во всех воспевается одна и та же богиня, – с улыбкой заметил Небсехт.
– Прочти же нам этот стих, – попросила Бент-Анат. Помолчав, поэт начал читать тихим голосом: