Молодая римлянка смотрела теперь на пожар другими глазами, чем прежде. Понтий научил ее возмущаться пламенем, которое незадолго перед тем приводило ее в восторг, высоко поднимаясь к небу. Оно было еще довольно сильно, когда Бальбилла взошла на кровлю, но скоро ему, по-видимому, стало все труднее и труднее бороться с черным дымом, поднимавшимся с места пожара.

Бальбилла искала глазами архитектора и скоро нашла его, так как человек на лошади возвышался над толпою.

Он останавливался то у одного, то у другого из горевших амбаров; однажды она совсем потеряла его из виду — в это время он был на Лохиаде. Затем он показался снова, и везде, где он оставался некоторое время, сила огня ослабевала.

Бальбилла не заметила, что ветер повернул совсем в другую сторону. Затем наступило затишье и стало теплее. Это помогло тушившим пожар гражданам, но девушка приписывала только распорядительности своего энергичного друга то, что огонь во многих местах ослабевал, а в других и совсем погас.

Один раз она видела, как он велел сломать строение, отделявшее горевший сарай от нескольких оставшихся не тронутыми огнем кладовых, и поняла цель этого распоряжения. Он отрезал дорогу пламени.

В другой раз она увидела Понтия на холме, перед ним стоял охваченный ярким пламенем сарай, в котором хранились канаты и бочки. Понтий повернулся к Бальбилле лицом и спокойными движениями руки стал указывать то туда, то сюда.

Его фигура и конь, беспокойно прыгавший под ним, были окружены ярко-красным светом. Великолепная картина! Девушка дрожала за него, она удивлялась этому неустрашимому, энергичному, твердому человеку. И когда горевшая балка обрушилась близко возле него и он заставил своего пугливого коня, который начал было кружиться с ним вместе, снова повиноваться поводу, то она вспомнила насмешку претора, будто она настаивает на своем желании ехать на Лохиаду с целью насладиться видом Антиноя, охваченного пламенем.

Теперь она восторгалась более достойным зрелищем; однако же ее живая фантазия, которая иногда, даже вопреки ее воле, придавала формы ее неопределенным мыслям, представила ей образ прекрасного юноши, окруженного ярким сиянием, которое все еще окрашивало горизонт.

Час проходил за часом, старания тысяч людей, тушивших пожар, увенчивались все большим успехом; вспыхивавшие то там, то сям огни были один за другим если не совсем погашены, то заглушены. На Лохиаде уже вместо пламени поднимался в вышину только черный дым, перемешанный с искрами, а Понтий все еще не являлся, чтобы осведомиться о Бальбилле.