Император охотно позволил, приказал Мастору смотреть за ним и затем, следуя просьбе императрицы, отправился к ней.

Сабина не была на месте пожара, но каждый час посылала туда гонца, чтобы осведомляться о состоянии огня и об императоре. При его въезде в Цезареум она поздоровалась с ним и удалилась в свои покои.

Осталось два часа до полуночи, когда Адриан вошел в ее комнату.

Он застал ее на ложе без украшений, которые она обыкновенно носила днем, но одетую точно для парадного обеда.

— Ты желаешь говорить со мной? — спросил император.

— Да. И этот день, богатый замечательными происшествиями, оканчивается тоже замечательно: ты не заставил меня просить напрасно.

— Ты редко доставляешь мне случай исполнить какое-нибудь из твоих желаний.

— Ты сожалеешь об этом?

— Может быть, потому что вместо того, чтобы просить, ты имеешь обыкновение требовать.

— Оставим это праздное словопрение.

— Охотно. Зачем ты велела позвать меня?

— Вер сегодня празднует день своего рождения.

— И ты желала бы знать, что ему обещают звезды?

— Или, вернее, как настроили тебя в отношении его явления на небе?

— У меня еще не было времени обдумать виденное. Во всяком случае, звезды обещают ему блистательную будущность.

Глаза Сабины засветились радостью, но она принудила себя оставаться спокойной и спросила равнодушным тоном:

— Ты признаешь это и, однако же, не можешь прийти ни к какому решению?

— Так ты желаешь еще сегодня услышать решительное слово?

— К чему этот вопрос?

— Хорошо. Его звезды затмевают своим блеском мои и заставляют меня остерегаться его.