Мне ужасно хочется, чтобы он свалил с глаз долой по своим делам и оставил пас с Жан-Клодом наедине. С другой стороны, если он выползет и где-нибудь затарится, то со мной он точняк не поделится. Его ведь прозвали Кайфоломом не только потому, что он все время в ломке, но и потому, что он всех обламывает.

— Тогда порулили, — командует он с напором.

— Тормозни, а?

Я очень хочу посмотреть, как Жан-Клод уделает одного наглого пидора. Если мы уйдем, я этого уже не увижу. Когда мы вернемся, я буду уже в отрубе, к тому же мы можем вернуться и через несколько дней. И тогда в прокате с меня сдерут за просрочку, а я эту говенную кассету и одного раза до конца не досмотрел.

— Слушай, чувак, ты как хочешь, а я стартую! — гундосит Кайфолом, поднимаясь на йоги.

Но когда он доползает до окна и хватается за подоконник, он уже дышит, как загнанное животное, и в глазах его не читается ничего, кроме желания вмазаться.

Я беру пульт и вырубаю ящик.

— Блин, ты меня опять обломал! Обломал, понял! — рычу я прямо в лицо этому доставучему пидору.

А он тут же запрокидывает свою тыкву и закатывает глаза к потолку:

— Я дам тебе бабок, чтобы взять её в прокате снова. Ты ведь из-за этого развонялся, верно? Из-за пятидесяти сраных пенсов?

Чего у этого мудака не отнять, так это умение заставить человека почувствовать себя полным гондоном.

— Ни хуя не из-за этого, — говорю я, но звучит это как-то не очень убедительно.

— Верно. Не из-за этого. А из-за того, что я тут вот-вот загнусь, а мой так называемый друг спецоли тянет резину, потому что ему это по приколу!

Шары у него навыкате, с футбольный мяч величиной, и недобрые такие, но в то же время просящие: хочет, чтобы я осознал всю глубину своего падения, сука. Если я доживу до тех времен, когда у меня родится спиногрыз, не хотел бы я, чтобы он хоть раз глянул на меня такими глазами, какими смотрит на меня сейчас Кайфолом. В роли страдальца этот говнюк неподражаем.

— Да с чего ты взял… — протестую я.

— Накидывай свою куртку и порулили!

Внизу у паба «Зс Фит» такси отсутствовали как класс. Обычно, когда тебе такси и даром не надо, их там хоть жопой ешь. По всем признакам был август, но па улице стоял такой дубак, что я чуть яйца не отморозил. Пока что меня ещё не ломало, но однозначно колотун был на подходе.

— И они называют это стоянкой такси! Они называют это стоянкой такси! Да здесь летом ни одного такси не дождешься. Они все возят жирных богатых пидоров, которые приехали на фестиваль и которым в лом пройти сотню ярдов от одной сраной церкви до другой. Таксисты! Жмоты вонючие! — па грани слышимости, словно в бреду, бормочет Кайфолом. Глаза у него вылезают из орбит, а вены на шее чуть не лопаются: так усердно он вглядывается в сторону Лейт-уок.