— Валяй попробуй маленько, отличная штука, — говорит она, протягивая мне косяк.

Какого хуя меня сюда занесло? Я же собирался пойти домой, переодеться, а затем смотреть телевизор или пить пиво в «Принцессе Диане». Это всё из-за Мика, из-за Мика и из-за его мудацкой идеи пропустить по маленькой после работы.

И вот я чувствую себя здесь полным идиотом, сидя в костюме и галстуке среди ребяток в джинсах и футболках, которые воображают себя прожигателями жизни. Шуты гороховые, вот кто они такие.

— Оставь его в покое, Паула, — говорит женщина, с которой я познакомился в пабе.

Она пытается залезть ко мне в трусы с очевидным безрассудным упорством, которое так характерно для подобных ситуаций в Лондоне. Скорее всего предприятие это увенчается успехом, несмотря на тот факт, что, когда я отправился в туалет и попытался представить себе, как она выглядит, я не смог вызвать в памяти даже приблизительного образа. Подобные особи — это обычно редкостные дуры с пластмассовыми мозгами. Быстренько их выебать, а затем бросить — вот и всё, что с ними могли сделать. Я сейчас рассуждаю как Кайфолом, но в сложившейся здесь и сейчас обстановке это единственно разумное рассуждение.

— Ну давай, мистер Галстук. Уверена, ты ничего подобного в жизни не пробовал.

Я отпиваю из моего стакана с водкой и изучаю клюшку. У неё хороший загар, ухоженные волосы, но вместо того чтобы скрыть её нездоровый и изможденный вид, это его только подчеркивает. Ясный случай: ещё одна дура, которая пытается выглядеть круто. На кладбище таких лежит вагон и маленькая тележка.

Я беру косяк, обнюхиваю его и вручаю ей обратно.

— Трава с примесью опия, верно? — говорю я.

Косяк пахнет как хороший героин.

— Ну да, — говорит она, слегка стушевавшись.

Я вновь бросаю взгляд на косяк, дымящийся в её руке, и пытаюсь почувствовать хоть что-нибудь. Не важно что. На самом-то деле я ищу демона, злобного ублюдка, засранца, который живет во мне. Того, кто отключает мои мозги, протягивает руку к косяку, подносит косяк к губам и затягивается им, словно пылесос. Но он так и не показывается. Может быть, он здесь вообще больше не живет. Всё, что осталось от него, — это прилежный зануда, трубящий на службе с девяти до пяти.

— Пожалуй, я отклоню ваше любезное предложение. Можете называть меня жалким дрочилой, если хотите, но я всегда относился к наркотикам с некоторым предубеждением. Некоторые из моих знакомых связались с наркотиками, и у них возникли после этого сложности.

Она пристально смотрит на меня, словно подозревая, что я недоговариваю что-то важное. Видно, что её это задело: она встаёт и уходит.