– А где малышка Гудрун? – спрашиваю.
– Хуй знает.
Смотрю на Голли. Капюшон он так и не снял. Под глазами темные круги, и лицо как будто покрылось пятнами, но только с одной стороны. Сыпь какая-то.
– Такая сексапильная малышка, – говорю, – ну а как там та крупная телка в полосатом платье, за которой Биррелл ходил? Присунул уж, наверное?
Голли выплюнул жевку в огонь. Женщина за стойкой посмотрела на нас с отвращением. Мы немного выделяемся из общей массы: здесь все больше старички, семьи с детьми, красивые парочки.
– А не похуй ли, – раздраженно сказал Голли, сделал большой глоток и снял наконец капюшон.
– Ну что с тобой, – говорю, – ты был с красивой девушкой, ты ей очень понравился. Мы на отдыхе. Что, бля, за проблемы?
Он ничего не сказал, уставился в стол. Мне видна только макушка темно-каштановых неблестящих волос.
– Я не смог… с ней… понимаешь…
– Почему? Она бы вписалась!
Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза:
– Потому что у меня гребаный вирус, вот почему.
Тупо ударило в груди, и глаза мои замкнуло на его, казалось, на вечность, которая пролетела между двумя ударами сердца. Он запаниковал, затараторил:
– Знаешь только ты. Не говори ни Терри, ни Билли, понял? Никому не говори.
– Да… но…
– Обещаешь? Поклянись, мать твою!
В мозгу у меня лихорадочная пляска. Не может такого быть. Это же малыш Эндрю Гэллоуэй. Мой друг. Малыш Голли из Саутон-Мейнс, парнишка Сьюзен, брат Шины.
– Да… да… но как? Как, Энди?
– Шприц. Герыч. Я только пару раз поставился. Этого, похоже, достаточно. Я сам узнал на прошлой неделе, – сказал он и сделал большой глоток, но закашлялся и сплюнул немного пива в огонь. Зашипело.
Я обернулся, но тетушки за стойкой уже нет. На нас уставились несколько чуваков, но я зыркнул на них, и они отвели глаза. Энди Гэллоуэй. Поездки еще в детстве, потом первые путешествия без взрослых: Бернтисланд, Кингхорн, Уллапул, Блэкпул. Я, мои мама с папой, Голли. Футбол. Споры, драки. В детстве он всегда лазил, забирался на верхотуру. Деревьев в районе не было, поэтому он лазил по балконам, бетонным перекрытиям, карнизам. Его так и звали – обезьянка. Хитрая обезьянка.