Элса нахмурилась. Привстала.

– Мужчину? Взрослого мужчину? Он…

– Коммуниста! – Лореда села рядом с Элсой. – Целую группу коммунистов. Они встречались в амбаре к северу отсюда. Они хотят нам помочь.

– Коммунисты, – медленно, будто пробуя слово на вкус, повторила Элса, пытаясь осмыслить новую и опасную информацию.

– Они хотят помочь нам бороться с землевладельцами.

– Землевладельцами? Ты имеешь в виду, с людьми, которые дают нам работу? С людьми, которые платят нам деньги за сбор урожая?

– Ты называешь это «деньги»?

– Это деньги, Лореда. На них мы покупаем еду.

– Я хочу, чтобы ты пошла на собрание вместе со мной.

– На собрание?

– Да. Просто послушай их. Тебе понравится, что…

– Нет, Лореда, – сказала Элса. – Я не пойду и тебе запрещаю. Эти люди опасны.

– Но…

– Поверь мне, Лореда, коммунизм – это не ответ. Мы американцы. И мы не можем бороться с землевладельцами. Мы и так почти голодаем. Так что нет.

– Но они правы.

– Посмотри вокруг, Лореда, посмотри на эту палатку. Ты думаешь, мы можем позволить себе роскошь бороться с нашими работодателями? Думаешь, мы можем позволить себе роскошь вести войну? Нет. Нет, и точка. И я не хочу больше ничего об этом слышать. А теперь давай немного поспим. Я измучена.

Дождь шел много дней подряд. Берега канавы заболотились. Люди болели: тиф, дифтерит, дизентерия.

Кладбище выросло вдвое. Окружная больница отказывала в лечении почти всем мигрантам, поэтому им приходилось как-то лечиться самим.

Все ходили вялые от постоянного недоедания. Элса тратила на еду самый минимум, но деньги неумолимо таяли.