В таких условиях французское командование вынуждено было пойти на оставление оборонительных рубежей по Сомме и отступление с целью сохранения локтевой связи между своими армиями. Оно решило вести сдерживающие бои между реками Сомма и Эна с целью замедлить немецкое наступление, а затем остановить его на тыловом оборонительном рубеже. Для этого представлялось удобным нижнее течение Сены и позиция, прикрывавшая Париж, которая начиналась у Сены севернее Парижа и шла широкой дугой сначала вдоль Уазы, а затем поворачивала назад, на юго-восток, к реке Марна [83; 121].

XXXVIII армейский корпус 6 июня начал преследование отходящего перед его фронтом противника. Вот как сам Манштейн описывает это преследование и свои действия по его организации (позволим себе довольно пространную цитату, так как она даёт весьма показательные примеры действий Манштейна как военачальника):

«Наступление 5 июня кроме овладения высоким берегом реки дало также такой выигрыш пространства южнее Соммы, что ночью были переброшены через реку первые батареи. Но оставалось ещё неясным, разбит ли противник или же он будет пытаться организовать упорную оборону в глубине своей позиции. В такой ситуации донесения, могущие прояснить этот важный вопрос, обыкновенно отсутствуют. …Неосторожное продвижение вперёд может принести тяжёлое поражение. С другой стороны, потеря нескольких часов может дать противнику возможность организовать новую оборону, которую затем придётся прорывать с тяжёлыми потерями.

Военачальнику, который в такой обстановке будет ждать, пока надёжные донесения не прояснят ему положение, вряд ли улыбнётся военное счастье. Он упустит выгодный момент. По этой причине ранним утром 6 июня я уже был на выдвинутом на южный берег Соммы командном пункте 46-й дивизии. Конечно, после напряжения вчерашнего дня войска ещё не совсем пришли в себя. Я указал на необходимость незамедлительно начать преследование, так как дивизия, по-видимому, не имела непосредственного соприкосновения с противником. Затем я поехал вперёд, приказав двинуться подразделениям полка 46-й дивизии, которые не имели приказа, хотя перед ними слышался шум боя, и прибыл в правофланговый полк корпуса. Полк, собственно, был готов к наступлению, но хотел выждать результатов артиллерийского обстрела впереди лежащей деревни Куази, прилегающих высот и опушек леса. Разведывательных сведений о противнике не было. Так как я предполагал, что ни деревня, ни высоты, ни опушки леса не заняты противником, я приказал командиру немедленно выступить широким фронтом, но в расчленённых боевых порядках. Если противник действительно находится перед фронтом, он обнаружит себя и будет подавлен артиллерией. При наступлении в указанном мною порядке не надо было опасаться больших потерь. Так как командир, очевидно, сомневался в правильности моего мнения, я сам поехал вперёд на своей легковой машине. Мы достигли въезда в деревню Куази и наткнулись на баррикаду, которую никто, однако, не защищал. Из деревни доносились одиночные выстрелы, очевидно, отставших солдат. После короткой разведки мы въехали в деревню, которую противник оставил, так же как и прилегающие высоты, и опушку леса. С этими сведениями я вернулся в полк, который к этому времени уже выступил, и рекомендовал ему в будущем самому производить разведку. […]