- Поживи здесь, - сказал Иоанн благоволительно, - я тебя изрядно велю угостить. А грамоту Ермака мы прочли и вразумели и уже приказали князю Болховскому да Ивану Глухову с пятьюстами стрельцов идти помогать вам.

- Премного благодарствуем, - отвечал Кольцо, низко кланяясь, - только не мало ли будет, великий государь?

Иоанн удивился смелости Кольца.

- Вишь ты какой прыткий! - сказал он, глядя на него строго. - Уж не прикажешь ли мне самому побежать к вам на прибавку? Ты думаешь, мне только и заботы, что ваша Сибирь? Нужны люди на хана и на Литву. Бери что дают, а обратным путем набирай охотников. Довольно теперь всякой голи на Руси. Вместо чтоб докучать мне по все дни о хлебе, пусть идут селиться на те новые земли! И архиерею вологодскому написали мы, чтоб отрядил десять попов, обедни вам служить и всякие требы исполнять.

- И на этом благодарим твою царскую милость, - ответил Кольцо, вторично кланяясь. - Это дело доброе; только не пожалей уж, великий государь, поверх попов, и оружия дать нам сколько можно, и зелья огнестрельного поболе!

- Не будет вам и в этом оскудения. Есть Болховскому про то указ от меня.

- Да уж и пообносились мы больно, - заметил Кольцо, с заискивающею улыбкой и пожимая плечами.

- Небось некого в Сибири по дорогам грабить? - сказал Иоанн, недовольный настойчивостью атамана. - Ты, я вижу, ни одной статьи не забываешь для своего обихода, только и мы нашим слабым разумом обо всем уже подумали. Одежу поставят вам Строгоновы; я же положил мое царское жалованье начальникам и рядовым людям. А чтоб и ты, господин советчик, не остался без одежи, жалую тебе шубу с моего плеча!

По знаку царя два стольника принесли дорогую шубу, покрытую золотою парчой, и надели ее на Ивана Кольцо.

- Язык-то у тебя, я вижу, остер, - сказал Иоанн, - а есть ли острая сабля?

- Да была недурна, великий государь, только поиступилась маленько о сибирские головы!

- Возьми из моей оружейной саблю, какая тебе боле приглянется, да смотри выбирай по сердцу, которая покраше. А впрочем, ты, я думаю, чиниться не будешь!

Глаза атамана загорелись от радости.

- Великий государь! - воскликнул он, - изо всех твоих милостей эта самая большая! Грех было бы мне чиниться на твоем подарке! Уж выберу в твоей оружейной что ни на есть лучшее! Только, - прибавил он, немного подумав, - коли ты, государь, не жалеешь своей сабли, то дозволь лучше отвезти ее от твоего царского имени Ермолаю Тимофеичу!

- Об нем не хлопочи, мы и его не забудем. А коли ты боишься, что я не сумею угодить на его милость, то возьми две сабли, одну себе, другую Ермаку.